Сороковые годы XX столетия ознаменовались в России не только самой масштабной и кровопролитной войной за всю историю существования человечества, но и героическими подвигами народа. В память о тех временах, кроме монументов и печали, нам осталась поэзия и проза российских писателей послевоенного периода, видевших изнутри боль разрушенной страны, которую пронесли почти через столетие в своих произведениях.

Детство и юность

Давид Самойлов – это псевдоним российского поэта, переводчика еврейского происхождения Давида Самуиловича Кауфмана. Давид Самуилович родился в Москве, 1 июня 1920 года. Самуил Абрамович Кауфман, отец Давида, был знаменитым московским врачом-венерологом. От имени отца образован псевдоним поэта – Давид Самойлов. Высшее образование юноша получил в Московском институте философии, литературы и истории.

В 1939 году, будучи студентом 2 курса, Давид хотел уйти добровольцем на фронт финской войны, но не смог по состоянию здоровья (в некоторых источниках указанна причина – недостаточный возраст молодого человека). А в 1941 году Давид попал на трудовой фронт Великой Отечественной войны. Будущий поэт рыл окопы в Смоленской области, у города Вязьмы. Там здоровье Самойлова ухудшилось, и юношу отправили в тыл, в узбекский город Самарканд. В Узбекистане молодой человек продолжил образование на вечернем отделении педагогического института.

После пединститута Давид поступил в военно-пехотное училище, но закончить его так и не смог. В 1942 году молодой человек снова попал на фронт, в Ленинградскую область, у города Тихвина. Провоевав один год, Давид получил серьезное ранение – осколок мины повредил ему руку. Произошло это в урочище Карбусель, 23 марта 1943 года. Давид, будучи пулеметчиком, прорвался во вражеский окоп и в одиночку уничтожил троих неприятелей в рукопашном бою. За отвагу в атаке и совершенный подвиг Самойлов получил медаль «За отвагу».

Давид Самойлов в военной форме

Уже через год, в марте 1944 года, храбрый солдат вернулся снова в строй, теперь на линию Белорусского фронта и в звании ефрейтора, где по совместительству выполнял обязанности писаря. В ноябре 1944 года Самойлов получил очередную медаль - «За боевые заслуги». Уже после окончания войны, в июне 1945 года, Самойлову вручили третью награду – орден Красной Звезды за то, что взял в плен немецкого унтер-офицера, давшего ценные сведения советской разведке.

Поэт прошел всю войну, получил ранение, три награды, участвовал в боях за Берлин – разумеется, война оставила отпечаток в душе этого великого человека, что позднее вылилось в стихи.

Литература

Первая публикация произведений поэта состоялась в 1941 году, под настоящим именем автора – Давид Кауфман, сборник назывался «Охота на мамонта». В период учебы в МИФЛИ Самойлов познакомился с Сергеем Сергеевичем Наровчатовым, Михаилом Валентиновичем Кульчицким, Борисом Абрамовичем Слуцким, Павлом Давыдовичем Коганом, которым посвятил стихотворение «Пятеро». Этих авторов позднее стали называть поэтами военного поколения.

В первые месяцы на фронте Давид записывал свои стихи в тетрадь, уже после Победы многие из них были опубликованы в литературных журналах. В период Великой Отечественной войны Самойлов не публиковал стихотворений, за исключением сатирической поэмы, посвященной .

Кроме того, жизнь на фронте вдохновила молодого человека на стихотворные произведения о солдатской жизни в виде собирательного образа по имени Фома Смыслов. Эти стихи печатались в местных газетах, вдохновляя, вселяя веру и надежду на победу у других солдат. Самое известное стихотворение Давида Самуиловича, посвященное войне, называется «Сороковые, роковые…». В нем представлена обобщенная тема войны и проблема военного поколения. Но при этом Самойлов в творчестве не затрагивал политических тем.

По окончании войны поэт зарабатывал переводами и писал сценарии для радиопередач. Литературное признание пришло к Самойлову только в 1970 году, после выхода сборника стихотворений под названием «Дни». Став известным, Давид Самуилович не вел светской жизни в литературных кругах, но с удовольствием общался с Генрихом Бёллем, и другими талантливыми современниками.

В 1972 году вышла в свет поэма «Последние каникулы», где перекликаются различные исторические периоды и страны в путешествии главного героя по Германии. Кроме военных и исторических тем, есть у Самойлова пейзажная лирика (например, стихотворение «Красная осень») и произведения о любви («Беатриче»). Любовная лирика поэта на удивление спокойна и холодна, в ней нет страстей, свойственных этому жанру. Часто творчество Самойлова сравнивают с : в лирике Давида Самуиловича присутствует пушкинианство в форме биографического мифа.

Помимо собственных стихотворений поэт переводил произведения зарубежных авторов, писал сценарии для театральных постановок, тексты песен для фильмов. Несмотря на серьезные темы в творчестве поэта, часто его упоминают в качестве авторов стихов из детства. Книги для детей Самойлов писал в 80-е годы ХХ века. Детские произведения наполнены историзмом, любовью к Родине и русскому народу.

Личная жизнь

Вернувшись героем с войны, Давид в 1946 году женился на Ольге Лазаревне Фогельсон. Ольга была искусствоведом по специальности. Биография поэта Самойлова почти не рассказывает о личной жизни Давида Самуиловича. Известно, что в браке Кауфманы имели единственного сына Александра. Александр Кауфман (псевдоним Александр Давыдов) пошел по стопам отца, став переводчиком и прозаиком.

Однако в первом браке семейная жизнь Давида не сложилась. Поэт повторно женился на Галине Ивановне Медведевой, в браке с которой родились Пётр, Варвара и Павел.

О личностных качествах Самойлова вспоминал в интервью его сын. Давид Самуилович был человеком скромным, простым и с удивительным чувством юмора. В юношестве Давид имел среди близких друзей прозвище Дэзик. Многое о Самойлове говорит личный дневник, который поэт вел последние 28 лет жизни. После смерти проза и стихи из дневника частично опубликованы.

Смерть

В 1974 году Самойлов с семьей уехал из Москвы в город Пярну (Эстония). Семья жила небогато, пока поэт не выкупил второй этаж дома. По мнению современников, чистейшая экология и безмятежность Пярну продлили жизнь поэта минимум на несколько лет.

Хотя политических взглядов Самойлов не высказывал, сотрудники Комитета государственной безопасности СССР постоянно присматривали за жизнью и творчеством Самойлова, но это не пугало поэта.

Давид Самуилович Кауфман болел последние годы жизни, но смерть его стала внезапной. Умер поэт 23 февраля 1990 года, в городе Пярну, на сцене театра, скрывшись на миг за кулисами и сказав на прощание, что все хорошо.

Библиография

• 1958 – «Ближние страны»
• 1961 – «Слонёнок пошёл учиться»
• 1961 – «Дом-музей»
• 1962 – «Светофор»
• 1963 – «Второй перевал»
• 1970 – «Дни»
• 1972 – «Равноденствие»
• 1974 – «Волна и камень»
• 1975 – «Перебирая наши даты…»
• 1978 – «Весть»
• 1981 – «Залив»
• 1981 – «Линии руки»
• 1981 – «Улица Тооминга»
• 1983 – «Времена»
• 1985 – «Голоса за холмами»
• 1987 – «Дай выстрадать стихотворенье»
• 1989 – «Горсть»
• 1989 – «Беатриче»
• 1990 – «Снегопад»

Читателям Литературные имена Д. С. Самойлов

Давид Самойлович САМОЙЛОВ

Ресурсы интернета

Давид Самойлов: мне выпало счастье быть русским поэтом

На сайте:

• Несколько слов о Давиде Самойлове: высказывания Яана Кросса, Сергея Наровчатова, Евгения Евтушенко, Павла Антокольского, Сергея Чупринина
• Давид Самойлов о себе
• Пярнуский период
• Пярнуский альбом
• Музей
• Стихи
• Библиография

Биография и личность Давида Самойлова

Люди. Biography and People’s history

Поэзия Московского университета: от Ломоносова и до…

Энциклопедия «Кругосвет»
Определяя свое поэтическое самоощущение, Самойлов написал: «У нас было все время ощущение среды, даже поколения. Даже термин у нас бытовал до войны: „поколение 40-го года“». К этому поколению Самойлов относил друзей-поэтов, "Что в сорок первом шли в солдаты / И в гуманисты в сорок пятом". Их гибель он ощущал как самое большое горе. Поэтической "визитной карточкой" этого поколения стало одно из самых известных стихотворений Самойлова Сороковые, роковые (1961).

Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия

С.С. Бойко. Биография Д. Самойлова
Семья. ИФЛИ и начало поэзии. Война. «...И лишь потом во мне очнулось!..». Лирика. Поэмы. Детские стихи и переводы.

Д. Самойлов. Несколько слов о себе
Отец – моё детство. Ни мебели квартиры, ни её уют не были подлинной атмосферой моего младенчества. Её воздухом был отец.
До школы я много болел, поэтому рано выучился читать. Стихи начал писать рано, скорей всего не из подражания, а по какой-то внутренней потребности. (…) Однажды погожим утром (…) памятного лета 1926 года (…) я сочинил первые в жизни строки:
Осенью листья желтеть начинают,
С шумом на землю ложатся они.
Ветер их снова на верх поднимает
И кружит, как вьюгу в ненастные дни.

Давид Самойлов. Поколение сорокового года
Однажды в крошечной прокуренной насквозь комнатке за кухней – у Павла Когана – мы говорили об учителях. Их оказалось множество – Пушкин, Некрасов, Тютчев, Баратынский, Денис Давыдов, Блок, Маяковский, Хлебников, Багрицкий, Тихонов, Селывинский. Называли и Байрона, и Шекспира, и Киплинга. Кто-то назвал даже Рембо, хотя он явно ни на кого не влиял.
Из книги: Сквозь время. Сборник. М., «Советский писатель», 1964, 216 с.

Евгений Евтушенко. Давид Самойлов
Стихи писал с детства. Но первыми его публикациями были переводы – с албанского, польского, чешского, венгерского. Он даже принят был в Союз писателей как переводчик. В него как в поэта мало кто верил, за исключением красавицы-жены, Бориса Слуцкого и нескольких родственников и близких друзей.
Источник: Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е. Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995

Александр Давыдов. 49 дней с родными душами
Лирические воспоминания сына Давида Самойлова
Отец сносил драматизм своей жизни с достоинством и мужеством, но трудно справлялся с драмой самого существования в мире. Он старался сохранять простой и трезвый взгляд на жизнь, высмеивая утонченность чувств, а в душу свою он не то чтобы не заглядывал, но старался не до глубин. Отец огорчался мелкими проступками чувства, как, например, недостаточной глубиной какой-либо эмоции в должном случае, но притом отказывался признать сложность и неразъясненность человеческой души как таковой. Он, избегая тягостного и невнятного, старался быть человеком света, но тень растягивалась к закату, и Отец с годами все хуже помещался в творимый им блестящий и обаятельный образ, в котором скапливал все светлое и благодатное в своей натуре. Этот образ носил его детское дурашливое имя. От тени Отец откупался мелкими жертвами, не зная, а точней, не желая знать, из каких чернейших глубин растет ее корень. Он вел дневник и там вдруг представал едва ль не придирчивым брюзгой, выворачивая наизнанку свои отношения с людьми. Так прячут взгляд в темноту, чтобы поберечь уставшие глаза. Отец стремился к классической простоте, тем заслоняясь от сложности собственной натуры. Сколь глубоко он в этом преуспел, свидетельствуют его стихи. Словно б в самой сердцевине своей личности Отец выстроил хрустальный дворец. Стихи - тому и причина, и следствие. Отец совершил большой душевный труд, преодолев дьявольский государственный соблазн и гармонизировав хаос войны. Он смирил тьмы демонов, не чураясь их, а мужественно выходя им навстречу, не вооруженный, кажется, ничем, кроме своего мудрого простодушия, долгие годы остававшегося цельным. Но я верю, что также и оберегаемый молитвой своего отца. Податливый в отношениях с людьми, Отец оказался силен.

Игорь Шевелев. Интервью с сыном поэта – Александром Давыдовым
В самой сердцевине личности отец выстроил хрустальный дворец. Стихи – и причина, и следствие. Отец совершил большой душевный труд, преодолев дьявольский государственный соблазн и гармонизировав хаос войны. Он смирил тьмы демонов, не чураясь их, а мужественно выходя им навстречу, не вооруженный ничем, кроме мудрого простодушия, долгие годы остававшегося цельным.

Самойлов Давид: 85 лет со дня рождения: «Ирония – защита чести…»
Самойлову – юному, молодому и зрелому – всегда была присуща особая ирония, – та, которая позволяет легко относиться к серьезным вещам, быть недовольным собой, но не брюзжать, жалеть близких и заботиться товарищах… Эта ирония давала ему силы понимать всю глубину мира и меру ответственности перед ним.

Игорь Шевелев. О Давиде Самойлове и его дневниках
Замечательный поэт вел дневник всю свою жизнь, начиная с 14 лет. Тогда он размышлял о своих школьных влюбленностях, о конспекте статьи Ленина о Толстом, о комсомоле. Потом был ИФЛИ, дружба с Коганом, Кульчицким, Наровчатовым, Слуцким, Потом был фронт. Литературный быт, «внутренняя эмиграция» в Пярну, признание. Перед читателем проходит огромная жизнь страны и поэта, эту жизнь видящего изнутри. Шутка ли, 55 лет дневника! Последняя запись сделана за четыре дня до скоропостижной смерти Давида Самойлова. Он волнуется о близких, жалуется на непреходящую тоску, как всегда отмечает, кто был в гостях.

Виктор Кузнецов. «…И мы едем и едем куда-то»
Василия Яна можно считать первым литературным наставником Давида Самойлова. Возвратившись после войны из Германии, начинающий поэт привез старшему другу два сборника стихов Рейнера Рильке, которого Василий Ян высоко ценил и с которым был лично знаком в 1920-е годы. Молодой поэт-фронтовик в тот вечер читал старому прозаику свои стихи о войне. И хотя сам Давид Самойлов говорил о них, как о «невызревших», Яну они понравились…

Г. Ефремов. Жёлтая пыль: Заметки о Давиде Самойлове
А по-моему, как раз Давид и был человеком славы. Общественным, социальным, компанейским – как ни называй. Не мог без людей, без мыслей о них, без их слов – участия и одобрения. Его жизнь сопровождал какой-то смутный и неотступный гул – леса, или моря, или толпы?...

Несколько слов о Давиде Самойлове
Высказывания Яана Кросса, Сергея Наровчатова, Евгения Евтушенко, Павла Антокольского, Сергея Чупринина.
«Биография поэта была биографией поколения. Эти определения легко можно поменять местами и сказать, что биография поколения явилась биографией поэта». (Сергей Наровчатов)

Николай Якимчук. Давид Самойлов: «Я – человек неожиданный!»
Давид Самойлов был личностью многообразной. Мудрец и гуляка. Острослов и мастер почти научных формулировок. Просветленно, моцартиански смотрящий на мир, но иногда по-ницщеански упадающий духом.
Непостижимым образом все это разнообразие уживалось в одном человеке.
Гармония искала поэта Д. Самойлова и он отвечал ей тем же.

Анна Марченко. Есть философия ухода…
Размышления Д. Самойлова о смерти, вере и Боге в свете учения Католической Церкви.

Юрий Павлов. Жизненные слабости Давида Самойлова

Давид Самойлов «Мы живем в эпоху результатов...»
Переписка с Л.К. Чуковской.
Переписка Давида Самойлова и Лидии Чуковской
Роман о дружбе, блестящая психологическая проза, образец уважительного разговора двух интеллигентов, обладающих зачастую разными взглядами – так отзываются о книге читатели.

Сергей Шаргунов. Древний город в полосах вина
«А мы такие молодые...» – строчка из хрестоматийного стихотворения.
Самойлов – древний автор. Даже звучание его имени навевает древнюю скорбь. Острые тени, засуха, каменные развалины города, где четкость архитектуры естественно сочетается с провалами.
Давид Самойлов – поверженный великан, свежерухнувший Голиаф еще в облачках пыли.

Ольга Ильницкая. Сидели ласточки на стенке
Воспоминания о встрече с Д. Самойловым
Не каждый день разговариваешь с большими и настоящими Поэтами. Со мной оба были заинтересованно-внимательно-ласковы, расспрашивали – на вопросы я отвечала, а сама – ничего! Так заклинило, что сжалились и – отпустили с Богом. Но – поцеловали оба. Вроде как – благословили.

Давид Самойлов. В кругу себя
Составитель и автор комментариев Геннадий Евграфов.

Геннадий Евграфов. Роман с Мавзолеем
«Роман с дочерью вождя ДС (Давид Самойлов ) называл романом с Мавзолеем. Их отношения не прерывались в течение нескольких лет – Светлана хотела довести дело до брачного венца. Но стать зятем даже почившего в бозе вождя всего чего только было можно и чего нельзя? Для молодого поэта это было слишком».

Геннадий Евграфов. Абрам Хайям
Геннадий Евграфов: «Несколько предварительных замечаний. Не хочется писать ни стихи, ни прозу. Время, что ли, на дворе такое? „Февраль. Достать чернил и плакать“? Чернил давно нет, слезы высохли еще раньше, чем исчезли чернила. Что остается? Компьютер. Вот и взялся за воспоминания, чтобы, как умею, запечатлеть время, в котором пришлось жить, людей, с которыми пришлось дружить или встречаться. Одним из таких людей был Давид Самойлов. Другим – Игорь Губерман. О них речь».

Геннадий Евграфов. «Кто устоял в сей жизни трудной...»
Воспоминания о Давиде Самойлове и его роли в издании альманаха «Весть».

Ирина и Виталий Белобровцевы. Ему дивился городок Пернов
В середине семидесятых годов в Эстонии самопроизвольно возникло новое явление – сюда явился (явил себя) поэт Давид Самойлов.

Памяти Давида Самойлова. Сказано слово, дописана сага…

Между двумя славами лежала пора полузабвения. Ахматова была отторгнута от читающей публики (помню, говорила, что собраны десять сигнальных экземпляров невышедших книг).
Мы, молодые поэты довоенной поры, конечно, прочли то, что было когда-то издано. И даже хранили на книжных полках «Четки» и «Anno Domini» рядом с «Верстами» Цветаевой, «Камнем» Мандельштама и «Тяжелой лирой» Ходасевича. Казалось, это поэты ушедших времен.
Ахматова казалась традиционной, и легко познаваемой, и сразу знакомой. Много позже я понял, что это не так. «Знакомость» Ахматовой оттого, что она предельно естественна, как явление природы.
Эпиграммы. Эпитафии

Статьи о творчестве Давида Самойлова

Евгений Евтушенко. Тихо оказавшийся классиком
Из антологии Евгения Евтушенко «Десять веков русской поэзии»
Он единственный написал о Пушкине так, будто тот был его всегдашним собутыльником, когда даже невыносимая «андроповка» чудодейственно преображалась во «Вдову Клико». От Пушкина Самойлов унаследовал искрящуюся легкость стиха. И двигался он по жизни так же легко, импровизационно, но за застольной беспечностью Самойлова скрывалась постоянная работа острого, порой безжалостного ума, что особенно ощущается в его дневниках. И почти невесомое перо перепархивало от лубочного скоморошества к пушкинско-шекспировской трагедийности. Самойлов пробовал еще раз перевести на наш упрямо не поддающийся язык «Пьяный корабль» Артюра Рембо, в серьезном исследовании старался спасти малютку-рифму, раздавливаемую терриконовыми громадами пустопородного верлибра, и всё делал воздушно, грациозно, не надрываясь.

Немзер А.С. Часовой и звезда: О поэзии Давида Самойлова
Лучшие годы Давида Самойлова – семидесятые. Не потому, что в предыдущие и последующее десятилетия он писал «хуже». Во-первых, кому что нравится. Во-вторых же, как представить себе нашего поэта без стихов более ранних («Сороковые», «Старик Державин», «Дом-музей», «Шуберт Франц», «Перед снегом», «Названья зим», «Конец Пугачева», «Пестель, поэт и Анна», «Смерть поэта» и т. д.) и более поздних («Голоса за холмами», «За перевалом», «Памяти Антонины», «Играй, Игнат, греми, цимбал!..», «Мне выпало счастье быть русским поэтом», «Беатриче», «Убиение углицкое» и т.п.). И уж конечно, не потому, что семидесятые были мечены знаком внешнего благополучия.

Из книги судеб . Давид Самуилович Самойлов (настоящая фамилия - Кауфман), поэт, переводчик, теоретик стиха. Родился 1 июня 1920 года в Москве в еврейской семье. Отец - известный врач, главный венеролог Московской области Самуил Абрамович Кауфман (1892-1957); мать - Цецилия Израилевна Кауфман (1895-1986). Отец оказал на него большое влияние, много занимался его образованием. Стихи начал писать рано, но поэтом себя долго не считал.

В 1938 окончил с отличием школу и без экзаменов поступил в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), собираясь специализироваться по французской литературе. В те годы там преподавал весь цвет филологической науки. Тогда же познакомился с Сельвинским, который определил его в поэтический семинар при Гослитиздате, ходил в Литературный институт на семинары Асеева, Луговского. В 1941 окончил ИФЛИ, тогда же публикует свои первые стихи.

Через несколько дней после начала войны уходит добровольцем сначала на оборонные работы на Смоленщине, затем зачислен курсантом Гомельского военно-пехотного училища, где был только два месяца - по тревоге были подняты и отправлены на Волховский фронт. После тяжелого ранения пять месяцев провел в госпиталях, затем снова возвращается на фронт, находится в моторазведроте. Последнее звание - старший сержант. В конце ноября 1945 года с эшелоном демобилизованных вернулся в Москву. Решает жить литературным трудом, то есть перебивается случайными заказами, подрабатывает на радио, пишет песни.

Только в 1958 выходит первая книга стихов «Ближние страны», через пять лет, в 1963 - «Второй перевал». Давид Самойлов участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в «Современнике», писал песни для спектаклей и кинофильмов.

В 1970-е годы вышли поэтические сборники «Дни», «Равноденствие», «Волна и камень», «Весть»; в 1980-е - «Залив», «Времена», «Голоса за холмами», «Горсть». Писал стихи для детей (книги «Светофор», «Слонёнок пошёл учиться»). В 1973 году вышла «Книга о русской рифме», переизданная в 1982.

С 1946 года был женат на искусствоведе Ольге Лазаревне Фогельсон (1924-1977), дочери известного советского кардиолога Л. И. Фогельсона. Их сын - Александр Давыдов, писатель и переводчик. Позднее был женат на Галине Ивановне Медведевой, у них родилось трое детей - Варвара, Пётр и Павел.

С 1976 жил в городе Пярну, много переводил с польского, чешского, венгерского и языков народов СССР. Давид Самойлов скончался 23 февраля 1990 года в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака , едва завершив свою речь.

Зиновий Гердт, на своём юбилейном вечере читал стихи Давида Самойлова, которые невозможно было слушать равнодушно:

О, как я поздно понял,

Зачем я существую,

Зачем гоняет сердце

По жилам кровь живую,

И что порой напрасно

Давал страстям улечься,

И что нельзя беречься,

И что нельзя беречься...

Поэт о себе : «Я 1920 года рождения. Москвич. Мне повезло в товарищах и учителях. Друзьями моей поэтической юности были Павел Коган , Михаил Кульчицкий , Николай Глазков , Сергей Наровчатов , Борис Слуцкий . Учителями нашими - Тихонов , Сельвинский , Асеев , Луговской , Антокольский . Видел Пастернака . Встречался с Ахматовой и Заболоцким . Не раз беседовал с Мартыновым и Тарковским . Дружил с Марией Петровых . Поэтическая школа была строгая. Воевал. Тяжело ранен».

О поэте

Когда я думаю, что немало художников размышляли о смерти, предчувствовали её, даже пророчили себе - я сразу вспоминаю своего любимого поэта Давида Самойлова. Давид размышлял о смерти лет, наверное, с пятидесяти. Как мы подшучивали (разумеется, ласково): Давид уже который год прощается с жизнью. Но у него это было не кокетство и не спекуляция, а это были глубокие размышления. При всём при этом колоссальное жизнелюбие во всём, что он думал, писал, делал, говорил - в том, как он жил…

Взгляни - два дерева растут

Из корня одного.

Судьба ль, случайность ли, но тут

И без родства - родство.

Когда зимой шумит метель,

Когда мороз суров, -

Берёзу охраняет ель

От гибельных ветров.

А в зной, когда трава горит

И хвое впору тлеть, -

Берёза тенью одарит,

Поможет уцелеть.

Некровные растут не врозь,

Их близость - навсегда.

А у людей - всё вкривь, да вкось,

И горько от стыда.

Дезик

Стал я знаменитым ещё в детях.

Напускал величие на лобик,

а вдали, в тени Самойлов Дезик

что-то там выпиливал, как лобзик.

Дорожил он этой тёплой тенью,

и она им тоже дорожила,

и в него, как в мудрое растенье,

непоспешность вечности вложила.

Мы его встречали пьяноватым

С разными приятелями оплечь,

Только никогда не теневатым:

Свет, пожалуй, лишь в тени накопишь.

Наша знать эстрадная России

важно, снисходительно кивала

на сороковые-роковые,

и на что-то про царя Ивана.

Мы не допускали в себе дерзкость

и подумать, что он пишет лучше.

Думали мы: Дезик - это Дезик.

Ключ мы сами, Дезик - это ключик.

Но теперь мы поняли хоть что-то,

становясь, надеюсь, глубже, чище -

ведь порой огромные ворота

открывает ключик, не ключище.

И читаю я «Волну и камень»,

там, где мудрость выше поколенья.

Ощущаю и вину, и пламень,

позабытый пламень поклоненья.

И себя я чувствую так странно,

будто сдохла слава, как волчица.

Мне писать стихи, пожалуй, рано,

но пора писать стихи учиться.

Стихотворение, напечатано в журнале «Аврора», № 2, 1975 г.

«Всё разрешено»

Одно из горчайших стихотворений русской поэзии написано в 1968:

Вот и всё. Смежили очи гении.

И когда померкли небеса,

Словно в опустевшем помещении

Тянем, тянем слово залежалое,

Говорим и вяло и темно.

Как нас чествуют и как нас жалуют!

Нету их. И всё разрешено.

Странно… Последняя из «смеживших очи», Анна Ахматова , всего несколькими годами ранее написала, вспоминая своё триумфальное начало: «Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются в тринадцатый раз... Сама девочка (насколько я помню) не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они впервые были напечатаны, - чтобы не расстраиваться».

Родился 1 июля 1920 года в Москве, в семье врача.
В 1938-1941 годах учился в ИФЛИ.
В 1941 году добровольцем ушёл на фронт, был рядовым бойцом, разведчиком, получил тяжёлое ранение.
Печататься начал с 1941 года; вернувшись с фронта, много переводил (с польского, чешского, венгерского и других языков). В 60-х годах. поселился в писательском кооперативном доме (Красноармейская улица, 21), затем жил на Пролетарском проспекте, 77, в Астраханском переулке, 5. Среди московских друзей и знакомых Самойлова были Б.А. Слуцкий, Л.З. Копелев, К.И. Чуковский, многие другие литераторы военного поколения. Самойлов - автор многочисл. сборников стихов («Ближние страны», «Второй перевал», «Дни», «Равноденствие», «Волна и камень», «Весть» и др.).
Многие его стихи посвящены сверстникам-поэтам, погибшим на фронте («Сороковые, роковые...» и другие). Самойлов проявил себя поэтом классически ясного стиля, проникновенным лириком и философом (которому при этом никогда не изменяло тончайшее чувство юмора - поэмы «Струфиан», «Канделябры» и др.). Часто обращался к историческим сюжетам (драматические сцены «Сухое пламя» - о суде над А.Д. Меншиковым, «Стихи о царе Иване»), к теме столицы (стихи о детстве, поэма «Снегопад», воспоминания). Последние годы жизни Самойлова прошли в основном в городе Пярну (Эстония).

Давид Самуилович Кауфман (1 июня 1920 – 23 февраля 1990) – советский поэт, написавший множество стихотворений и поэм о войне, а также переводчик.

Детство

Давид Самуилович родился 1 июня в Москве в состоятельной еврейской семье. Его отец на тот момент был самым известным венерологом города, поэтому, несмотря на тяжелое время, семья жила в достатке и не нуждалась ни в чем. Как позже признавался сам поэт, он с самого рождения был окружен любовью и родительским теплом, поэтому даже тяготы военных лет были не страшны ему.

Когда мальчику исполнилось семь лет, его отдали в специализированную лингвистическую школу, где учащиеся изучали английский язык. Благодаря отличному еврейскому воспитанию и таланту, Давид был среди лучших учащихся и несколько раз становился «Учеником года» в шуточном конкурсе, который проводился в стенах учебного заведения для развлечения малышей. Однако в старших классах парень стал учиться хуже.

Сказывалась ситуация в семье, где отец потерял работу и долгое время был безработным, страдая от тягот предвоенного положения.

Юность

Но, несмотря на трудности в семье, Давид с отличием заканчивает специализированную школу и сразу же поступает в Московский институт философии, литературы и искусства, так как твердо уверен в том, что хочет стать профессиональным переводчиком. Проучившись там до 1941 года, он уходит из института и идет добровольцем в армию. Однако позже парень узнает о том, что в присоединении к действующей армии ему отказано из-за состояния здоровья.

В военные годы Давид помогает рыть окопы под Вязьмой. Туда его отправляют сразу после лечения, которое он проходил, еще будучи студентом института. Спустя месяц их трудовой фронт обстреливают враги, и парень получает ранение, из-за чего срочно госпитализируется в Самарканд. А поскольку вернуться уже возможности нет, он устраивается в городе подрабатывать санитаром и одновременно поступает в Педагогический институт, чтобы получить полное высшее образование, которое было прервано в Москве.

В 1942 году, полностью восстановившись после полученной травмы, Давид Самойлов получил возможность выехать в Тихвин, где находился на тот момент Волховский фронт. Он присоединяется к воюющим там ребятам, но спустя месяц снова получает ранение. На этот раз еще тяжелее предыдущего.

Карьера поэта и переводчика

Несмотря на тот факт, что жизнь Давида Самойлова всегда была тяжелой и сложной, он находил время и сочинял собственные стихи. Сначала он пытался публиковать их в военное время, поскольку многие из них были призывом для всех жителей объединяться и не сдаваться до конца, но редакции газет на тот момент практически не функционировали. Так что все стихотворения поэта, даже написанные в годы войны, были опубликованы только с наступлением мирного времени.

В 1958 году Самойлов, наконец, получает разрешение на публикацию своих произведений. Буквально за десять-двенадцать лет в печати появляются его несколько сборников: «Ближние страны» (1958), «Второй перевал» (1962), «Дни» (1970), «Волна и камень» (1974) и многие другие.

Кроме всего прочего, во время войны и после нее Самойлов не оставлял мечту о том, чтобы стать профессиональным переводчиком. Он много учился и через несколько лет смог переводить тексты и стихотворения с чешского, венгерского, польского и литовского языков.

Личная жизнь

Сразу после окончания войны Давид Самойлов встречает свою будущую жену, дочь известного советского кардиолога, Ольгу Лазаревну Фогельсон, на которой женится через несколько месяцев после встречи. В браке рождается сын Александр, который впоследствии также станет поэтом и прозаиком.

В 1977 году супруга Ольга умирает, а Давид, пробыв в трауре несколько лет, женится второй раз на Галине Ивановне Медведевой, от которой у него рождаются два мальчика, Петр и Павел, и прелестная Варвара.