Анализ стихотворения «Сжала руки под темной вуалью» Ахматовой. «Сжала руки под темной вуалью…» А

Стихотворение "Сжала руки...", как и многие другие произведения Анны Ахматовой, посвящено непростым отношениям женщины и мужчины. В данном сочинении будет проведен подробный анализ этого проникновенного стихотворения. В нем рассказывается о том, что женщина, которая обидела своего возлюбленного и решила с ним расстаться, вдруг передумала (и в этом вся женская натура, не так ли?!). Она бежит за ним и просит остаться, но он лишь спокойно отвечает "Не стой на ветру." Это и приводит женщину в состояние отчаяния, депрессии, она чувствует неимоверную боль от расставания...

Героиня стихотворения является сильной и гордой женщиной, она не рыдает и не проявляет своих эмоций слишком бурно, ее напряженные чувства можно понять только по сжатым "под темной вуалью" рукам. Но когда она понимает, что действительно может потерять любимого человека, она бежит за ним, "перил не касаясь". Стоит отметить, что и возлюбленный героини обладает не менее гордым и самодостаточным характером, он не реагирует на ее вскрик о том, что без него она умрет, и отвечает кратко и холодно. Суть всего стихотворения заключается в том, что двое людей с непростым характером не могут быть вместе, им мешает гордость, собственные принципы и т.д. Они одновременно и близки, и находятся по разные стороны бескрайней пропасти... Их смятение передается в стихотворении не длительным разговором, а действиями и краткими репликами. Но, несмотря на это, читатель сразу может воспроизвести в своем воображению полную картину.

Поэтесса смогла передать весь драматизм и глубину переживаний героев всего в двенадцати строчках. Стихотворение создано по всем канонам русской поэзии, оно логически завершено, хотя и немногословно. Композиция стихотворения - это диалог, который начинается с вопроса "Отчего ты сегодня бледна?". Последняя строфа является кульминацией и одновременно развязкой, ответ героя спокоен и вместе с тем смертельно обиден своей повседневностью. Стихотворение наполнено выразительными эпитетами ("терпкая печаль" ), метафорами ("печалью напоила допьяна" ), антитезами ("темной" - "бледна" , "крикнула, задыхаясь" - "улыбнулся спокойно и жутко" ). Размер стихотворения - трехстопный анапест.

Несомненно после анализа «Сжала руки...» вы пожелаете изучить сочинения по другим стихотворениям Ахматовой:

• «Реквием», анализ поэмы Ахматовой
• «Мужество», анализ стихотворения Ахматовой
• «Сероглазый король», анализ стихотворения Ахматовой
• «Двадцать первое. Ночь. Понедельник», анализ стихотворения Ахматовой
• «Сад», анализ стихотворения Анны Ахматовой
• «Песня последней встречи», анализ стихотворения Ахматовой

Стихотворение является ярким примером творчества великой русской поэтессы. Здесь Анна Ахматова, как всегда, красочно передала внутреннее состояние главного героя всего лишь в нескольких строках, при этом наделив каждого из них неповторимым набором качеств. В стихотворении отражается вся сложность отношений между двумя гордыми и, возможно, импульсивными личностями, а также раскрывает истинные слабости человеческой натуры, которые он прячет под маской мнимой независимости.

Главная героиня стихотворения - гордая и независимая женщина, решившая закончить отношения со своим возлюбленным. Сказав ему о расставании, в мгновение ока она передумывает и пытается найти выход из положения, при этом поступая холодно и самодостаточно, как это подобает женщине, знающей себе цену. Несмотря на то, что расставание с возлюбленным дается ей очень тяжело, она внешне не проявляет никаких признаков сожаления об утрате, а лишь "сжимает руки под темной вуалью", тем самым не желая проявить внешне слабость и скорбя о потере. Возлюбленный тоже не уступает главной героине в гордости и самодостаточности. Он проявляет свое разочарование лишь действиями и краткими репликами. Таким образом, между двумя любящими сердцами выстраивается огромная стена, преодолеть которую можно лишь уступив друг другу.

Из данного произведения можно почерпнуть, что два гордых человека не могут быть вместе из-за всевозможных внутренних барьеров, таких как гордость, самодостаточность и независимость, которые противопоставляются простому чувству любви. Автор дает понять, что любовь строится на полном отдании сердец возлюбленных друг другу со всеми их слабостями и недостатками, и не терпит горделивого и слегка высокомерного отношения.

Анализ 2

Как известно, Ахматова и Гумилев прожили около восьми лет как супруги и даже имели сына, но поэтесса никогда особенно не любила Гумилева. Даже сама Ахматова более назвала эти отношения следствием сострадания. Поэтому совсем не удивительным является пласт любовной лирики, который посвящен некому незнакомцу, неизвестному человеку, к которому, вероятно, Ахматова питала весьма нежные чувства.

До сих пор биографы не могут предоставить точных данных относительно того кем был этот человек и какие были между этим человеком и Ахматовой отношения, да и, по сути, не столь существенными являются эти подробности, когда мы видим стихотворение наподобие Сжала руки.. Невероятная любовная лирика от лица женщины позволяет понять чувство какой-то обреченности и безысходности, женской чувственности.

Конечно, если смотреть поверхностно на содержательную часть данного произведения, то рисуется вполне понятная схема, которая выглядит как: женщина испытывает характер мужчины на прочность, доводит ситуацию до абсурда и нервов, а после этого раскаивается. Далее женщина хочет вернуть ситуацию в нормальное русло, понимает как дорог мужчина, но тот отвечает холодностью. В целом, ситуация более чем типичная, таких расставаний и сейчас огромное количество и бывают они как у самых простых людей, также и у представителей высшего света.

Собственно в этом и заключается в некоторой степени загадочность женской души и особенность отношений между двумя полами. Однако, в этом стихотворении мы видим четкую рефлексию и точное понимание ситуации, которая изображается самой Ахматовой довольно отстраненно.

Таким образом, поэтесса рисует перед читателями некую универсальную схему. В такой детали как сжатые под вуалью руки проступает невероятно точный образ. Легко заметить перекликания с такими значениями как «взять себя в руки», при этом вуаль указывает на нечто скрытое и потаенное.

В некоторой степени мы видим в этой детали изображение внутреннего мира женщины, который сама женщина пытается контролировать, который не виден для остальных. Тем не менее, этого не понять по внешним признакам, внешне Ахматова только «накормила терпкой печалью» и потом сама не понимает как быть, как поступить с самой собой и своим любимым. Завершением является глубокая печаль по утраченным отношениям, которые определяются фразой (типично мужской, логичной и рациональной, которая является собой своеобразную антитезу женской чувственности) сказанной избранником Ахматовой.

Анализ стихотворения Сжала руки под темной вуалью… по плану

Возможно вам будет интересно

• Анализ стихотворения Любовь одна Гиппиус

  В этом стихотворении Зинаида Гиппиус затрагивает фундаментальные темы человеческого существования: любовь, вечность, душа, бесконечность, жизнь, смерть. Генеральной линией через все стихотворение простирается тема любви

Данное стихотворение написано в 1911 году, которое вошло в книгу под названием «Вечер». Это произведение относится к романтической атмосфере своего написания и появились на свет первые строки этого творения через год после замужества с Николаем Гумилевым , только не ему были посвящены эти поэтические рифмы.

Очень много прослеживается стихов у Ахматовой, в которых много грусти и печали, нежных и трепетных чувств, адресованные конкретному человеку, только кому – никто не мог понять. Все замечали, что Ахматова не испытывала к своему мужу любви и находилась с ним из-за страха, так как он пугал ее суицидальными наклонностями. И она заслуживает уважения хотя бы в том, что всегда была примером хорошей жены, ни с кем не флиртовала и не гуляла на стороне.

Тот незнакомец, которому было посвящено стихотворение «Сжала руки под темной вуалью» был, скорее всего, выдуманным персонажем, которого писательница представляла в своих мечтах, желая отдать ему свою еще не сгорающую в душе любовь, с которой готова окунуться в омут с головой, дать все то, что она еще может, так как к мужу она не испытывает совсем ничего, кроме жалости, а ей еще хочется любить и быть любимой.

В сюжете стиха описывается перепалка между двумя любящими друг-друга людьми и затрагивается самый конец ругани, когда все, что накопилось уже высказано и укорено и оскорбления, услышанные с обеих сторон переполняют душу от глубокого разочарования.

В первых строках написанного произведения можно прочувствовать, как главная героиня очень остро переживает о том, что произошло, что отражается по ее «бледному» состоянию, сжав при этом руки под темной вуалью. Это означает лишь то, что она зря наговорила столько всего, о чем жалеет и себя винит за кучу сказанных понапрасну обидных слов, которые ранили ее любящего человека. Но в то же время поступить по-другому для нее значит быть не настоящей и быть предательницей самой себя и своих мыслей.

В произведении указывается душевные терзания главного героя, где очень ощущается его боль и ошеломленное состояние и в конце, когда он покидает ее, она всячески пытается его задержать возле себя, но в ответ лишь слышит «Не стой на ветру». Это означает только одно, что он искренне пытается к ней проявить заботу, но категорически отказывается проводить время с той, которая приносит ему одни страдания, уничтожающие его изнутри.

И на этом Ахматова решила закончить свои строки, чтобы каждый читавший сам домысливал о финале развязки. Настолько сильно описан случай двух влюбленных сердец, что заставляет вновь и вновь пробегаться глазами по описанным рифмам их сложившейся судьбы.

«Сжала руки под темной вуалью...» (1911)

Сборник «Вечер» открывался стихотворением, в названии ко-|<>рого была обозначена его главная тема - «Любовь». Ожидание чувства, мгновения встреч, разлука, воспоминания - переживания, исполняющие внутренний мир лирической героини Ахматовой. Каждое из них субъективно, камерно и в то же время необычайно шачимо, так как пробуждает душу к жизни:

То в инее ярком блеснет, Почудится в дреме левкоя... Но верно и тайно ведет Or радости и от покоя...

(«Любовь», 1911)

Стихотворение «Сжала руки под темной вуалью...» -одна из первых в сборнике миниатюр, в которых детально обрисовываются эпизоды жизни и любви героини. Их конкретика напоминает дневниковые записи («В пушистой муфте руки холодели...», «На столе забыты//Хлыстик и перчатка...», «Три в столовой пробило...», «Я сошла О ума, о мальчик странный,//В среду, в три часа!..», «Я на правую руку иадела//Перчатку с левой руки...»). Данное стихотворение тоже начи­нается с такой детали: «Сжала руки под темной вуалью...»

Ключевые детали несут двойную смысловую нагрузку: не только фиксируют ситуацию, но и передают психологический настрой лирической героини, отражение которого и является художествен­ной целью стихотворения. Так, в данной миниатюре любовь пред­стает трагическим переживанием, полным неразрешимых противоречий («...Уйдешь, я умру» - «...я терпкой печалью//Напоила его допьяна», «Он вышел, шатаясь» - «Улыбнулся спокойно...»). Она заполняет внутренний мир героев, о ней свидетельствуют их черты («Отчего ты сегодня бледна?», «Искривился мучительно рот...»). Но она не приносит счастья, так как каждый из влюбленных не в сшит I докричаться до любимого («Задыхаясь, я крикнула: «Шутка//всё, что было...»), добиться понимания, сочувствия. Психологическое переживание, благодаря обрисовке драматичного эпизода, приобретает обобщенный смысл: в стихотворении отражено не минутное I настроение, а вечная трагедия рейсовой разъединенности людей.

Образные антитезы находят соответствие и на уровне фоники, инструментовка стихотворения строится на основе аллитерационных звуков «р» - «л»:

Как забуду? Он вышел, шатаясь. Искривился мучительно рот... Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за 1гим до ворот.

Два контрастных по эмоциональной окраске сонорных звука пронизывают все три строфы, создавая впечатление раскачивающихся весов, склоняющихся то к плавному, меланхоличному «л» (что особенно заметно в рифмах первой строфы: «вуалью» - «печалью»), то к раскатистому, тревожному «р». Рифмы с «р» («умру», «на ветру») венчают стихотворение, подчеркивая трагическую бе­зысходность в настроении лирической героини.

(первый вариант «Когда в тоске самоубийства...» -1917, окончательный текст -1921)

События 1917 г. стали для Ахматовой новой «горькой» вехой и истории страны. Одной из первых она увидела начало «грозных обстоятельств» уже в февральской революции (Коротко о себе. 1965). Будучи в это время в Петрограде, она, несмотря на стрельбу, ходила по городу, наблюдая за происходящим и впитывая новые впечатления. В ее поззии современность предста­вала «Смутным и тревожным часом», когда страна продолжала жить, «как при Екатерине», «скучая на островах» и в театре, забыв о том, как, «своих пугаясь стонов,//В тоске смертельной мечется толпа» («В каждых сутках есть такой...», «Течет река неспешно по долине...», «Теперь прощай, столица...», «И целый день, своих пугаясьстонов...» - все 1917 г.).

В сентябре 1917 г. вышел третий сборник Ахматовой «Белая стая». Вспоминая о времени, когда он появился, Ахматова писала в автобиографии : «Транспорт замирал - книгу нельзя было послать даже в Москву... Журналы закрывались, газеты тоже... Голод и разруха росли с каждым днем» («Коротко о себе»). Стихотворения, вошедшие в ее следующие книги («Подорожник», 1921; «Anno domini» («В лето господне»), 1921-1922), отразили перемены в мировосприятии автора, вызванные «болью поражений и обид», и в то же время подтвердили внутреннюю закономерность пути поэта.

В лирической героине стихотворения «Мне голос был. Он звал утешно...» видно новое воплощение пушкинского «пророка». Снова, как в ранней миниатюре «Смуглый отрок бродил по аллеям...», «столетие» разделяет поэтов. В 1817 г. написана ода «Вольность», на которую как на источник реминисценции указывает и восьми­стишие в первой строфе стихотворения Ахматовой, повторяющее (неточно) пушкинскую строфу, и размер обоих произведений (че­тырехстопный ямб), и сходство в некоторых опорных образах. Образ «стыда» в оде Пушкина повторяется два раза:

Самовластительный злодей! Тебя, твой трон я ненавижу...

Ты ужас мира, стыд природы...

О стыд! о ужас наших дней! Как звери, вторглись янычары!.. Падут бесславные удары... Погиб увенчанный злодей...

У А. Ахматовой это одно из важных понятий в характеристике современной России:

Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну черный стыд...

Благодаря пушкинской реминисценции проясняется, что же стало новым «ужасом наших дней», «стыдом природы». В оде «Вольность» для лирического героя равно неприемлемы и «тиран», и «убийцы», насилие «на тронах» и в народных «бурях», вслед за которыми всегда слышен «Клии страшный глас» (муза истории), вещающий новое «рабство». Революция включается в цепь из трагических бед России, ее «поражений и обид», повторяющихся живой неизбежностью и вызывающих желание «оставить» этот мир, эту несчастную страну «навсегда».

«Голос», несущий утешение, «звал» оставить Россию, превращающуюся в пустыню, «край глухой», суля дать «новое имя» лирической героине. Она оказывается на «перепутье», как и герой другого пушкинского стихотворения, увидевший «в пустыне мрачной» явление «шестикрылого серафима» и услышавший «Бога глас», дав­ший ему «новое имя» пророка:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей».

(«Пророк», 1826)

Лирическая героиня А. Ахматовой слышит не «Бога глас», а «речь недостойную», «голос» искусителя, призывающего «осквер­нить» себя предательством, бросить Россию в «крови», в грехе, после «поражения» в очередной исторической схватке. «Обиды» лириче­ской героини неотделимы от бед «своего края», их не утолит забвение. Эти «строки печальные», как в пушкинском «Воспоми­нании» (1828), нельзя «смыть» ни слезами, ни временем, нельзя «покрыть» «новым именем», тем более что в контексте ахматовского стихотворения это имя Иуды.

Пушкинский «пророк», благодаря чудесному превращению, «в пустыне мрачной» услышал «шум и звон», узнал, что только «муд­рое», пламенное слово может найти отзвук в «сердцах людей». «Пророк» , не найдя понимания у «ближних», возвратился в «пустыню», где «покорна» ему вся «тварь... земная», Хранящая «завет предвечного». Для лирической героини А. Ахма­товой, как и для пушкинского героя, пустыня наполнена страданием И жизнью, у нее есть «имя», история, в которой участвуют совре­менники, чей «скорбный дух» - наследие прошлого. Сознание своей роли продолжателей традиции и дает спокойствие в испыта­ниях, пророческое знание о грядущем.

Реминисцентный фон, торжественная ритмика четырехстопно­го ямба дополняют одическую интонацию стихотворения. Воспе­вание стойкости, мужества, достоинства, верности является ответом и на искушение, и на исторический вопрос о судьбе России. «Горестным обстоятельствам» противостоит русский национальный Характер, «скорбный дух», непобедимый внешним миром.

«Не с теми я, кто бросил землю...» (1922)

В стихах А. Ахматовой послереволюционных лет все более Сметным становится мотив избранничества, возвышение тех, кого: В кругу кровавом день и ночь Долит жестокая истома...

(«Петроград, 1919»)

Над ними «Черной смерти... крыло», вокруг «Все расхищено, Предано, продано»: «развалившиеся грязные дома», «голодная тос­ка», но именно им («нам») суждено увидеть «чудесный», «небыва­лый», «от века желанный» свет («Все расхищено, предано, Продано...», 1921).

Особый трагизм мироощущению А. Ахматовой в этот период Придает тяжелое личное переживание - 25 августа 1921 г. по обвинению в контрреволюционной деятельности был расстрелян. Несмотря на то что их брак закончился разводом в 1918 г., образ «друга», «милого» в лирике А. Ахматовой на протя­жении всего творческого пути зачастую имел основанием именно Личность первого мужа. Сознавая его значение как поэта, она всю Жизнь занималась биографическими и историко-литературными Исследованиями, относящимися к его творчеству.

В стихотворении «Не с теми я, кто бросил землю...» образ родины создан в «кровавых», «черных» тонах: «глухой чад пожара», гибель, «удары». Но «темна» и дорога тех, «кто бросил землю». Усилен мотив Их вины: они оставили ее «на растерзание врагам». Но лирическая героиня испытывает к ним не гнев, а жалость:

Вечно жалок мне изгнанник, Как заключенный, как больной.

«Странники» остаются одинокими на «чужой» земле и выпадают Из цепи поколений, создающих русскую историю. Они обречены На забвение «в оценке поздней», а в настоящем их жизнь горька,

Как «полынь».

Лирическая героиня «не с теми... кто бросил землю», она

остается

Здесь, в глухом чаду пожара

Остаток юности губя...

В этом выборе - следование той концепции, которая выражена В «Цицероне» Тютчева (1830)-стихотворении, реминисценции из Которого были характерны в послереволюционный период для самых разных авторов. Немногие, как А. Ахматова, видели в «гроз­ных обстоятельствах» революции «высокие зрелища», «пир» богов, на который «всеблагие» «призвали» того, «кто посетил сей мир//В его минуты роковые». Лирическая героиня ахматовского стихотво­рения, не отклоняя от себя «ни единого удара» судьбы, становится участницей трагедии, полной высоких страстей и самопожертвова­ния. Однако стилистика стихотворения иная, чем у Тютчева: в образности отсутствует поэтизация, в интонации нет одической торжественности, используется сниженная, бытовая, «грубая» лек­сика («бросил землю», «грубая лесть», «жалок...//Как заключенный, как больной», «хлеб чужой»). В композиционном построении также проявляется стремление автора «снять» трагическую патетику. В первой и третьей строфах характеризуются полярные позиции, каждая из которых - отражение трагедии времени, а во второй и четвертой напряжение снимается. Трагедия стала будничной реаль­ностью. И ее герои уже не тютчевские «собеседники» богов, «зри­тели» их «совета», подобные «небожителям», а люди, «остаток юности» которых пришелся на «минуты роковые». Образ стал более конкретным, в нем появилось эпическое содержание, отражение действительных черт и событий. В то же время лирические «песни» становятся той божественной «чашей», из которой и они, вслед за тютчевскими героями, пьют «бессмертие »:

И знаем, что в оценке поздней Оправдан будет каждый час... Но в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас.

В патриотической лирике Ахматовой и в дальнейшем сохраня­ется следование тем двум тенденциям, которые представлены в стихотворениях послереволюционных лет - понимание происхо­дящего как трагедии, требующей от современников героизма, му­жества и высоких помыслов, и стремление выразить любовь к родине в «простых», реальных образах.

«Мужество» (1942)

Великая Отечественная война застала Ахматову в Ленинграде. Через некоторое время она эвакуировалась в Москву, затем в Ташкент. В 1944 г. вернулась в разрушенный Ленинград. Во время войны, вспоминала Ахматова: «Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам».

Стихотворение «Мужество» вошло в цикл «Ветер войны» (1941 - 1945). В цикле богатая эмоциональная палитра -от бытовых за­рисовок до народной «клятвы» и панихидного плача. В образе лирической героини важнейшей характеристикой является ее слит­ность с народом, с историей страны:

Мы детям клянемся, клянемся, могилам, Что нас покориться никто не заставит! («Клятва», 1941)

Она олицетворяет душу родины, для нее нет «Ни плохих, ни хороших, ни средних», все - «детоньки», в каждом она видит своего ребенка». В то же время обобщенный взгляд на события сочетается К очень личным ощущением боли:

А вы, мои друзья последнего призыва!

Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.

Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,

А крикнуть на весь мир все ваши имена! («А вы, мои друзья последнего призыва...», 1942)

Стихотворение «Мужество» - гимн силе духа тех, кто, оказав­шись захвачен исторической волной, не утратил представления об истинных, вневременных ценностях. За «великое русское слово» народ готов заплатить высшую цену - остаться без крова, «под пулями мертвыми лечь», так как это понятие выражает суть наци­ональной души, которую современники великих событий должны передать «внукам» такой же «свободной и чистой», какой получили от предков:

Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово... Свободным и чистым тебя пронесем, И внукам дадим, и от плена спасем...

Утверждение скрепляется заключительным аккордом, напоми­нающим окончание молитвы: «Навеки!» Вечной предстает борьбп «смертных сердец» и у Ахматовой, и в стихотворении, являющемся для «Мужества» реминисцентным фоном,-в «Двух голосах» (1850) Тютчева. Напоминает о нем уже ритмика - все нечетные и десятая строчки ахматовского стихотворения написаны четырехстопным амфибрахием, как у Тютчева.

Но самое главное - это тематическая и образная близость. В стихотворении Тютчева слышны два спорящих между собой «голо­са», один из которых противопоставляет земному взгляду на жизнь людей («Для них нет победы, для них есть конец») романтическое возвышение «непреклонных сердец»:

Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком, Тот вырвал из рук их победный венец.

А. Ахматова, создавая образ «час мужества», основывалась на тютчевском призыве, обращенном ко всем «смертным»:

Мужайтесь, о друга, боритесь прилежно, Хоть бой и неравен...

Как бой ни жесток...

У А. Ахматовой образ мужества имеет конкретную характери­стику, он тесно связан с современностью, в нем прославлены самоотверженность защитников родины и великие ценности народ­ного духа. В отличие от призывной, наставительной интонации тютчевского «голоса», лирическая героиня ахматовского стихотво­рения ощущает себя одной из «совершающих» подвиг, вступающих в «бой», созидающих судьбу своего отечества. Этим обусловлена форма клятвы от первого лица:

Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет...

Благодаря тому, что героиня выражает не философский вывод, а личное ощущение, роднящее ее со всем народом, образ приобре­тает реалистическое звучание, как и героический пафос клятвы. Обещание «сохранить» русское слово, «спасти» родину не является романтическим преувеличением, оно исходит из глубин националь­ного духа, его значительность подтверждена мыслью Мотив истории воплощен в обращении к будущему («внукам, к вечности. Завершающий возглас («Навеки!»), образую­щий одностопную строчку в вольном амфибрахии стихотворения, в связи с ритмическим ожиданием повторяется в сознании читателя, усиливая утверждающую интонацию, продлевая звучание строфы и устанавливая ее проекцию в бесконечность.

«Приморский сонет» (1958)

1950-е годы - время подведения итогов столь редкой в русской литературе долгой и плодотворной жизни поэта. Ахматова, заключая своою автобиографию, писала: «Я не переставала писать стихи. Для Меня в них - связь моя со временем...» Это относится прежде всего к патриотической лирике, к осознанию своего места в становлении национального характера. Но ощущение времени у лирической героини А. Ахматовой особое -она живет не только в современ­ности, но и в истории, и в вечности. В связи с этим, подводя итоги, она воспринимает свое земное существование как этап мировой

«Приморский сонет» входил в неизданный сборник «Нечет» (1936-1946), ставший впоследствии одним из разделов «Седьмой книги». Стихотворение воплощает такую твердую форму, как сонет французского типа. Его лирическая героиня необычайно остро ощущает временность, мгновенность своей жизни:

Здесь все меня переживет,

Все, даже ветхие скворешни...

«Воздух вешний» тоже навевает мысли о близком конце, о невозможности новой «весны», о необратимости времени для че­ловека. Героиня слышит «голос вечности», звучащий «с неодоли­мостью нездешней». Сосредоточенность на мысли о смерти ставит стихотворение А. Ахматовой в один ряд с раздумьями лирического героя в стихах конца 1820-х - 1830-х годов, в том числе в элегии «Брожу ли я вдоль улиц шумных...»(тоже написанной четырехстопным ямбом, 1829). В сонете, так же, как в элегии, выстраивается цепь антитез, выражающих противоположность жизни и смерти. Цветению и сиянию жизни («цветущая черешня», \ «Сиянье легкий месяц льет») у Ахматовой уделяется центральное

место, в отличие от стремления лирического героя АС. Пушкина в каждой примете жизни «угадать» «грядущей смерти годовщину». Фоническое своеобразие пушкинской элегии построено на ассо­нансном звуке «у», который уже с первой строфы, когда неясно

Брожу ли я вдоль улиц шумных, Вхожу ль во многолюдный храм, Сижу ль меж юношей безумных,- Я предаюсь моим мечтам... Такой звуковой символизм заметен и в дальнейшем: Я говорю: промчатся годы...

Гляжу ль на дуб уединенный...

И хоть бесчувственному телу Равно повсюду истлевать...

И равнодушная природа...

Контрастом к такой минорной тонике являются стечения глас­ных в последней строчке (в тексте остальных строф они не подчер­кнуты соответствующей лексикой): «Красою вечною сиять».

У Ахматовой они появляются в самом начале сонета, а во второй строфе использована образная и фоническая реминисценция по­следней строчки пушкинской элегии:

Для ахматовской лирической героини смерть - это дорога к вечности, и она «кажется такой нетрудной», «белой», «светлой». Она одна для всех, и на ней можно встретиться с самым дорогам, заветным, здесь

Все похоже на аллею У царскосельского пруда.

На одну из тех аллей, по которым «бродил» «смуглый отрок» в стихотворении, написанном Ахматовой за сорок семь лет до этого. Так в сонете пересеклись несколько временных пластов: юность и зрелость поэтов, «час», о котором они размышляли в стихотворе­ниях, будущее, которое увидят их потомки, приглядываясь к немым свидетелям их земного существования («...патриарх лесов//переживет мой век забвенный...»; «Здесь все меня переживет,//Все, даже ветхие скворешни...»). События во всех «веках» развиваются парал­лельно, как сюжеты разных писателей, становящихся ровесниками и современниками читателя. Потому для героини Ахматовой оди­наково прекрасны жизнь («чаща изумрудная») и «неодолимость нездешняя» вечности, кажущаяся по мере приближения «еще свет­лее». Вслед за Пушкиным она, освобождаясь от случайного, повер­хностного, стремится быть «ближе к милому пределу», оставляя в земном мире «все» внешнее, принести самое дорогое к «царско­сельскому пруду».

«Родная земля» (1961)

Эпиграф (две последние строчки из стихотворения «Не с теми и кто бросил землю...») возвращает к событиям и настроениям сорокалетней давности. Вспоминая снова «тех, кто бросил землю», лирическая героиня полемизирует с тем, как эмигранты определяли причины отъезда. Постоянным для них было возвышение своего выбора как отказа от родины ради свободы.

В том же 1961 г. в Париже вышла книга одного из «младших» акмеистов - «Вклад русской эмиграции в мировую культуру». В эмиграции Адамович стал главой «парижской школы» русских поэтов, одним из наиболее известных критиков. Сравнивая литературный процесс в России и зарубежье, он писал: «У нас в эмиграции талантов, конечно, не больше. Но у нас осталась непри­косновенной личная творческая ответственность -животворящее условие всякого духовного созидания,-у нас осталось право вы­бора, сомнения и искания, и поэтому в некоторых областях нам в самом деле суждено было представлять ту Россию, голос которой на родной земле был в течение сорока с лишним лет заглушён».

Лирическая героиня Ахматовой, напротив, понимает свободу как ощущение единства с народом и страной. Для нее родина «ни в чем не замешана», не виновата в бедствиях людей, сама «немот­ствует» вместе с ними. Свобода поэта неразрывна с чувством долга: он может писать «О ней стихи», только видя происходящее изнутри. Для подтверждения своей мысли автор использует целый ряд реми­нисценций из классических образцов русской гражданственной и патриотической лирики. Композиционное построение стихотворе­ния аналогично лермонтовской «Родине» (1841). Первое восьми­стишие А. Ахматовой, как и начальная строфа у Лермонтова, посвящена опровержению привычного понимания патриотизма:

В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем, Наш горький сон она не бередит, Не кажется обетованным раем...

Здесь живут, «хворая, бедствуя», отдыхая от забот в «горьком сне», не веря иллюзиям, «не вспоминая даже» о родной земле. Лирическую героиню, как и весь народ, с которым она чувствует свое единство («мы»), сроднила с ней будничная реальность, сама

Да, для нас это грязь на калошах, Да, для нас это хруст на зубах...

Реалистическая конкретика образа России вызывает ассоциации с лирикой. Впечатление усиливают ритмические переклички: использование шестистопных строчек в вольном ямбе первого восьмистишия А. Ахматовой заставляет вспомнить некрасовские «Родину» (1846) и «Элегию» (1874), в которой в свою очередь видны пушкинские реминисценции (прежде всего, из «Деревни»,--1819). Аналогия с трагическим пафосом «Элегии» важна для пони мания того, как у Ахматовой воплощается тема поэзии. Сходно с, жизнь поэта у нее предстает битвой за «достойные» идеалы народного счастья. Художник обязан разделить судьбу своей страны, не мысля делать ее «в душе своей/предметом купли и продажи». Снова его «неподкупный голос» должен стать «эхом... народа»:

Любовь и тайная свобода Внушали сердцу гимн простой, И неподкупный голос мой Был эхо русского народа.

(. *КН, Я. Плюсковой», 1818)

Ахматовский «гимн простой», построенный на «не сочиненных» образах (их реальность подчеркивалась междометием «да» в девятой и десятой строчках), заканчивался философским обобщением. Три­надцатая строчка начиналась союзом «но», так как заключительная мысль по своему возвышенному тону противоречила намеренной сниженности предшествующих деталей. Лирическая разработка об­раза «родной земли» придала особую пронзительность утверждению правоты тех, кто не «бросил» страну, чтобы «стать» ее историей:

Но ложимся в нее и становимся ею,

Оттого и зовем так свободно - своею.

Смысловая многоплановость подчеркнута ритмической поли­метрией. Первые восемь строчек, в которых обрисовывается «стран­ная любовь» к отчизне (Лермонтов, «Родина»), написаны вольным ямбом. Его сменяет трехстопный анапест в четверостишии, в котором от отрицания привычных примет патриотизма («Не носим на груди», «не сочиняем», «не вспоминаем даже») лирическая героиня переходит к характеристике важных для нее черт «родной земли» («Да, для нас это...»). Заключительное двустишие (четырех­стопный анапест) - смысловая вершина стихотворения, резко от­личающаяся по интонации. Такой интонационный перепад отличает и ряд стихотворений («Что ни год - уменьшаются силы...», 1861; «Надрывается сердце от муки...», 1863), в которых поэт, «оглушенный» звуками «Барабанов, цепей, топора», только силой лирического «провидения» представлял «весну золо­тую» над «отчизной», где бы

В просторе свободы

Все в гармонию жизни слилось...

(«Надрывается сердце от муки...»)

Столетие спустя Ахматова, отвергая такой уход от реальности, находила внутри нее основания для возвышения человека. Эпоха, назвавшая современников поэта «бесслезней,//Надменнее и проявила их силу духа. Не ожидая «обетованного рая», награды, нетления, сознавая, что все смешается в «прахе» истории, они Ni поэтизируют свою судьбу, не сетуют, не сочиняют о ней «стихи», а находят высшее проявление свободы в самоотвержен­ности, видя свое достояние в том, чтобы назвать «своею» «родную землю».

Стихотворение «Я научилась просто, мудро жить...»

Поэтический феномен Ахматовой не исчерпывается ее собственным ироничным признанием: «Я научила женщин говорить...» В лирике Ахматовой нам близки и понятны не только яркие переживания женского сердца, но и глубокие патриотические чувства поэта, пережившего вместе со сво­им народом трагические события двадцатого века. Лирика «я Ахматовой философична и генетически связана с русской

классикой, прежде всего с Пушкиным. Все это позволяет

говорить о ней как об одном из лучших поэтов двадцатого века.

Стихотворение «Я научилась просто, мудро жить...» на­поминает нам о молодой поэтессе, только что издавшей свои первые сборники «Вечер» (1912) и «Четки» (1914), которые сыскали одобрительные отзывы знатоков и благосклон­ность разборчивого читателя. Неожиданные метаморфозы лирической героини, ее изменчивость, подлинность и дра­матизм ее переживаний, поэтическое мастерство автора них книг привлекают нас и сейчас.

Четки», посвященные в основном теме любви, открываются эпиграфом из Баратынского:

Прости ж навек! но знай,

Что двух виновных,

Не одного, найдутся имена

В стихах моих, в преданиях любовных.

Читая стихотворения цикла, замечаешь, что во многих из них присутствует, кроме лирической героини, облик которой меняется, еще и лирический адресат : лирическое «я» и лирическое «ты». Стихотворение «Я научилась...» вос­принимается как лирическое повествование героини, от­правная точка которого - «я», а конечная - «ты».

Первый стих звучит как утверждение лирической геро­ини («я»), подчеркнутое формой глагола и убедительное в с моей афористичности. Лирическое «ты» появится в послед­ит, I it строфе и прозвучит в контексте предположения:

которое подчеркнет психологическую глубину переживаний Лирической героини и придаст новый оттенок ее «я».

Это оттеняет значительность и постоянность обозначае­мых ими действий и состояний. 1-я строфа стихотворения - это одно сложноподчиненное предложение, главная часть которого сильно распространена и построена по принципу син­таксического параллелизма, усиленного градацией {просто, мудро), что подчеркивает интонацию утверждения. Однако ударный «и» в словах «научилась», «жить», «молиться», «утомить» привносит какую-то пронзительную ноту, что не­сколько контрастирует с самим содержанием утверждения о том, что найдено средство излечиться от любви. Слово «лю­бовь» не произнесено, здесь - некая «фигура умолчания», на смысл которой намекает поразительная метафора «уто­мить ненужную тревогу». Лирическая героиня предстает пе­ред нами сильной, гордой, но в то же время одинокой и стра­дающей. Ее духовный мир богат, она стремится к простой и праведной жизни («просто, мудро жить», «молиться Богу») и этим близка автору - Анне Ахматовой.

2-я строфа открывает новые стороны образа лирической героини, укрепляя ее связь с автором. Мотив вечерней про­гулки, продолжая звучать, наполняется сначала таинствен­ностью, благодаря звукописи («шуршат... лопухи»); потом яркость звука и красок усиливается (гроздь рябины желто-красной»), и «ненужная тревога» рождает творческий импульс: лирическая героиня оказывается поэтом. Она дей­ствительно научилась «мудро жить», ибо о «жизни тлен­ной» слагаются «веселые», т. е. жизнеутверждающие, сти­хи. Удивительная певучесть стиха достигается инверсией и какой-то особенной чистотой звука:

Слагаю я веселые стихи

О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Все глаголы несовершенного вида употреблены в настоящем времени, и сочинение стихов воспринимается не только | как итог тревожного духовного томления, смиренного прия­тия Божьего мира как тленного и прекрасного, но как про­цесс, внутренне, глубинно связанный с этим миром. Неожи­данно возникает неявный лирический мотив осени. Тяжелил. кисть спелой рябины «никнет», а лопухи «шуршат», воз можно, потому что засохли. Эпитет «тленная» в сочетании о осенним мотивом вызывает ассоциацию с Тютчевым («Как увядающее мило!..») и Пушкиным («Люблю я пышное при роды увяданье...»), вписывая ахматовское стихотворение в контекст русской философской лирики. Антитеза «жизни тленной и прекрасной» усиливает это ощущение.

Значимость 2-й строфы, плотность ее поэтического «ве­щества» приумножена неожиданной и яркой рифмой: «ло­пухи - стихи», имеющей глубокий смысл.

Лопухи в овраге и кисть рябины - воспроизведенные автором в соответствии с акмеистским требованием «пре­красной ясности» (М. Кузмин) - детали сельского пейза­жа. Слепневские впечатления, «тверская скудная земля» стали важнейшим мотивом сборника «Четки», убедительно развитым в более поздней лирике. С другой стороны, знаме­нитые «лопухи» - часть того «сора», из которого, по выра­жению Ахматовой, «растут стихи, не ведая стыда». Таким образом, становится очевидным, что творческое кредо поэта складывалось уже в период «Четок».

После 2-й строфы наступает интонационный перелом.
Высокий стиль («слагаю», «тленной», «прекрасной») сме­няется простым слогом. Возвращение из мира поэзии происходит так же естественно, как и уход в него. Появление пушистого кота» как будто вносит ощущение домашнего уюта и умиротворенности, усиленного аллитерацией («лицо - ладонь - мурлыкает умильно»), но замкнутости пространства охранительными стенами дома не возникает. Яркий огонь «на башенке озерной лесопильни», как маяк

Для потерявшего дорогу, и резкий крик аиста - птицы, символизирующей дом, семью, создают тревожный фон ожидания события. На звуковом уровне он выражен чередованием звуков «ш» - «зр» - «пр» - «ш» - «кр» - «ш» - («Лишь изредка прорезывает тишь крик аиста...»)

Финал стихотворения неожидан:

И если в дверь мою ты постучишь, Мне кажется, я даже не услышу, -

И в то же время оправдан. Психологический подтекст этих стихов очевиден, благодаря усилению, выражения «мне кажется», усилительной частицей, ассонансом («кажется я даже»). Лирическая героиней (того внезапного стука в дверь, вслушиваясь в тишину, вглядываясь в далекий огонек.

Стихотворение «Я научилась...» - одно из лучших в ли рике ранней Ахматовой. Оно глубоко по содержанию и совер­шенно по форме. Сила чувства и значительность переживаний лирической героини изображены поэтессой с мастерст­вом большого художника. Поэтический язык стихотворении лаконичен, лишен вычурности и сложной символики. Это так называемый «говорной стих», ориентированный на жен скую разговорную речь. На первый взгляд такой стиль отпе чает канонам акмеизма, декларации «радостного любовании бытием » (Н. Гумилев). Впрочем, акмеизм канул в небытие, а Ахматова продолжала «мудро жить» и слагать стихи о жизни «тленной и прекрасной».

Первый шумный успех не предвещал Ахматовой безоб лачного творческого пути. Ей довелось пережить и гонения, и забвение. Настоящая слава пришла к ней уже после смер­ти. Анна Ахматова стала любимым поэтом многих цените­лей искусства как в России, так и за ее пределами.

Анна Ахматова - не только гениальный поэт, но и исследователь взаимоотношений мужчин и женщин. Герои ее стихов обладают внутренней силой, как и сама поэтесса. Стихотворение, о котором пойдет речь, изучается в 11 классе. Предлагаем ознакомиться с кратким анализом «Сжала руки под тёмной вуалью» по плану.

Краткий анализ

История создания – было написано в 1911 г. (ранний период творчества), когда поэт соединила себя узами брака с Н. Гумилевым.

Тема стихотворения – разрыв отношений влюбленных людей.

Композиция – Произведение условно можно разделить на 2 части: рассказ женщины о том, что она чувствовала, когда наблюдала за уходом любимого и лаконичное воспроизведение последних минут расставания. Формально стихотворение состоит из трех катренов, которые постепенно раскрывают тему.

Жанр – элегия.

Стихотворный размер – трехстопный анапест, рифмовка перекрестная АВАВ.

Метафоры – «я терпкой печалью напоила его допьяна», «искривился мучительно рот»,

Эпитеты – «темная вуаль», «ты сегодня бледна».

История создания

Несмотря на то, что на момент создания стиха Анна Ахматова уже год пребывала в браке с Николаем Гумилевым, исследователи считают, что история создания его не была связана с этими отношениями. Стих раскрывает проблему расставания, а супруги прожили вместе почти десять лет. Произведение было написано в 1911 году, поэтому его относят к раннему периоду творчества.

Брак Гумилева и Ахматовой нельзя назвать счастливым, но поэтесса никогда не изменяла своему мужу, поэтому нельзя считать, что за строчками скрывается какой-то конкретный мужчина. Скорее всего, это стихотворение и его герой - плод воображения поэта. Кажется, изливая свои переживания на бумаге, она готовилась к расставанию, чтобы быть при этом гордой и сильной.

Тема

В центре стихотворения традиционная для любовной литературы проблема разрыва отношений. Ахматова воспроизводит ее с точки зрения брошенной женщины, которая и является лирической героиней. Для раскрытия темы поэтесса подает всего несколько сцен из ссоры между возлюбленными. Ее внимание устремлено на детали: жесты, мимику героев.

В первой строчке автор рассказывает о сжатых под темной вуалью руках. Жест, на первый взгляд, лаконичный, но на самом деле он говорит о многом. Всего пять слов позволяют предположить, что женщина мучается, чувствует эмоциональное напряжение, ей больно. Тем не менее, она не хочет выдать свои переживания, поэтому прячет руки под вуаль. Во второй строке появляется неизвестный собеседник, который интересуется, почему героиня побледнела. Бледность, кстати, тоже говорит о том, что женщина пережила что-то нехорошее. Следующие строки - рассказ лирической героини о своей беде. Написаны они от первого лица.

Женщина признает, что сама виновата в случившемся: «терпкой печалью напоила его допьяна» . Видимо, между влюбленными вспыхнула ссора, которая очень ранила мужчину. Об этом говорят его походка и искривленный от мучения рот. Героиня на минутку забыла о своей гордости и быстро побежала к воротам.

Сцена у ворот ранила теперь ее. Женщина попыталась исправить свою ошибку, сослалась на шутку, но любимого не убедила. Даже вечный аргумент: « Уйдешь, я умру » не остановил его. Избранник лирической героини, видимо, был таким же сильным, как и она, так как сумел совладать собой, когда внутри бушевала буря. Его ответ выглядит необыкновенно спокойным и холодным. Единственное, что указывает на его настоящие переживания - нотка заботы в последних словах.

В анализируемом произведении реализуется идея о том, что нужно беречь свои чувства, ведь любое неосторожное слово или глупый поступок может разрушить то, что строилось годами.

Композиция

Произведение А. Ахматовой по смыслу делится на две части: описание «погони» за любимым после ссоры и воспроизведение последнего разговора перед его уходом. Начинается стих с небольшого вступления, которое подводит читателя дальнейшим событиям. Для передачи всех деталей в тексте используется прямая речь. Также поэтесса вводит второстепенный образ невидимого собеседника.

Жанр

Жанр произведения можно определить как элегию, так как в нем ярко выражено печальное настроение. Есть в стихе и признаки сюжетной лирики: в нем можно выделить все элементы сюжета. Стихотворный размер - трехстопный ямб. А. Ахматова использовала перекрестную рифмовку АВАВ, мужские и женские рифмы.

Средства выразительности

Внутреннее состояние лирической героини передается при помощи художественных средств. Также они служат для развития сюжета, оригинального раскрытия темы и донесения до читателя идеи. В тексте есть несколько метафор : «терпкой печалью напоила его допьяна», «искривился мучительно рот» . Они придают обыденной ссоре художественного облика. Дополняется картина эпитетами : «тёмная вуаль», «улыбнулся спокойно и жутко». Сравнения поэтесса не использует.

Психологическое состояние передается и через интонацию. Ахматова использует вопросительные предложения, в том числе и риторическое, оборванные синтаксические конструкции. Некоторым строкам выразительности придает аллитерация. Например, в первом куплете автор нанизывает слова с согласными «ж», «з», «с», «ш», «ч»: «Как забуду? Он вышел шатаясь, искривился мучительно рот…».

Тест по стихотворению

Рейтинг анализа

Средняя оценка: 4.4 . Всего получено оценок: 26.