Ядов В. Стратегия социологического иследования

10.02.19 - теория языка

доктора филологических наук

Волгоград – 2009
Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования “Волгоградский государственный университет”.

Научный консультант - Лопушанская София Петровна.

Официальные оппоненты:
доктор филологических наук, профессор Ирисханова Ольга Камалудиновна (Московский государственный лингвистический университет);
доктор филологических наук, профессор Николаев Сергей Георгиевич (Южный федеральный университет);
доктор филологических наук, профессор Шаховский Виктор Иванович (Волгоградский государственный педагогический университет).
Ведущая организация - Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена.
Защита состоится 19 марта 2009 г. в 10.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета. Автореферат размещен на сайте ВАК “ ” 2009 г.
Автореферат разослан “ ” февраля 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент Н. Н. Остринская

Общая характеристика работы
Данная работа выполнена в русле когнитивно-дискурсивной лингвистики. Объектом исследования является вымысел как особая разновидность речементальной деятельности, основанная на намеренной модификации концептуальной картины мира и получающая вербальное воплощение. Предмет исследования - репрезентация вымысла в языковом сознании и дискурсивной практике.

Актуальность изучения феномена вымысла в лингвистике обусловлена следующими обстоятельствами: 1) изучение роли и функций языка в концептуально-когнитивном аспекте является одним из ведущих направлений современной лингвистики, вместе с тем вопрос о разнообразии точных и неточных способов концептуализации мира в языковом сознании и тексте на сегодняшний день мало изучен в науке о языке; 2) разработанные в современной семиотике и прагматике логические модели референции мира через предикативную структуру предложения требуют уточнения, поскольку не отражают всего богатства семантико-смыслового потенциала языкового сознания человека, который проявляется в дискурсивной (текстовой) деятельности, основанной на воображении и языковом творчестве; 3) изучение категориально-семантических и функционально-прагматических характеристик вымысла как особого способа концептуализации мира человеком в слове и тексте, анализ приемов концептуализации вымысла в литературном тексте позволят выявить ведущие стратегии лингвокреативной деятельности сознания человека при создании текста.

В качестве гипотезы выдвигается тезис: концептуализация вымысла является результатом категориально-смысловых трансформаций представлений о мире реальном, они основаны на процессах вторичной концептуализации, вторичной категоризации и перекатегоризации и получают репрезентацию средствами языка и текста.

Целью исследования является установление дискурсивных условий и лингвокогнитивных способов концептуализации, категоризации и перекатегоризации вымысла в языковом сознании и тексте.

Достижение цели предполагает решение следующих задач :

Установить содержание интердисциплинарного понятия “вымысел”, выделив его логические, аксиологические и психолого-когнитивные характеристики;

Обосновать лингвопрагматическую значимость и представить типовые приемы репрезентации вымысла в дискурсе;

Определить лингвоконцептуальные основания и разработать процедуру описания приемов вторичной концептуализации вымысла в языке и тексте;

Представить типологию категориально-семантических процессов, сопровождающих процессы вербализации вымысла в языковом сознании (на примере реконструкции системы представлений о магии и волшебстве в британской лингвокультуре);

Описать механизмы семантико-модуляционных изменений, сопровождающих процесс актуализации лексем, номинирующих концептосферу магии и волшебства в художественном тексте;

Проанализировать семантико-смысловые трансформации и инновации в значениях слов при концептуализации вымысла о магии и волшебстве в художественном тексте;

Выявить приемы смысловой гибридизации при концептуализации вымысла о магии и волшебстве в художественном тексте.

В работе использовались следующие методы исследования : гипотетико-дедуктивный, лингвоконцептуальный, когнитивно-дискурсивный; компонентный анализ для реконструкции категориально-семантической структуры лексем; на основе контекстного анализа была разработана методика выявления значимых несовпадений в категориально-семантической структуре словарных и текстовых вариантов значения лексем; была предложена и применена методика лингвоконцептуального моделирования квазиконцептов и изучены приемы их номинации в художественном тексте.

Материалом для исследования послужили данные из словарей и энциклопедий, которые вербально фиксируют системные представления о вымысле и связанных с ним понятиях (более 120 единиц в русском и английском языках); изучение репрезентаций вымысла в языковом сознании и тексте проводилось с опорой на лексемы, номинирующие особую ментальную сферу - концептосистему “Магия” (всего 148 лексем, выделенных методом сплошной выборки из различных толковых словарей и тезаурусов современного английского языка - The American Heritage Dictionary of the English Language, Merriam-Webster’s Collegiate Dictionary, Oxford Advanced Learner’s Dictionary, Webster’s New World Dictionary, The New Thesaurus Roget"s и т.д.); в целях категориально-понятийной систематизации привлекались данные Малого энциклопедического словаря Брокгауза-Ефрона; Большой российской энциклопедии, Мифологической энциклопедии, иные лингвострановедческие словари и справочные издания. Использование компьютерных программ поиска Microsoft Office Word 2003 позволило провести сплошную выборку контекстных реализаций словоформ (около 10000 случаев словоупотреблений), с помощью которых осуществляется референция к концептосфере “Магия” в художественных текстах следующих авторов: J.K. Rowling, L. Alexander, C.S. Lewis, J.R.R. Tolkien, P.L. Travers, R. Bradbury, а также В. Орлова, К. Булычева, А.Н. и Б.Н. Стругацких и др. (более 9319 стр.).

За основную единицу наблюдения принимается текстовый фрагмент, выражающий концептуализированный вымысел.

Научная новизна исследования состоит в выделении нового объекта лингвистического исследования - вымысла как разновидности речемыслительной деятельности, которая получает специфическое воплощение на уровне языка и текста; комплексном описании онтологических, аксиологических и дискурсивно-прагматических характеристик вымысла; выявлении приемов референциальных отклонений от нормативного отражения мира и описании категориальных изменений при проявлении вымысла в языковом сознании; установлении доминантой роли лингвокреативности при концептуализации и вербальной репрезентации вымысла в тексте и разработке методики анализа категориально-семантических процессов, сопровождающих концептуализацию вымысла в границах широкого контекста . Впервые с учетом модуляционных семантических изменений рассмотрен процесс формирования контекстных значений лексем, используемых в тексте фэнтези, установлены лингвокогнитивные закономерности семантических трансформаций их значений в мини- и макроконтекстах, разработана типология категориально-смысловых изменений при концептуализации вымышленных понятий в художественном тексте отдельной разновидности.

Теоретическая значимость исследования состоит в развитии когнитивно-семантических исследований, объединяющих результаты изучения вариативных способов видения мира и участия категориальной семантики слова в индивидуально-творческом конструировании представлений о мирах возможных (вымышленных); уточнении методологии лингвокогнитивных исследований, направленных на изучение процессов концептуализации и категоризации в ходе текстопорождающей деятельности сознания. В нем представлено и обосновано новое направление развития лингвокогнитивных исследований, раскрывающих особенности языкового мышления личности, - концептуальная лингвистика текста, представляющая в когнитивной парадигме аспект владения языком и его употребления; получило уточнение общее представление о разнообразии форм видения мира человеком и способах их представления в текстовой форме; конкретизируются известные положения теории языка об асимметрии лексико-семантической и смысловой (контекстной) структур значения слова, о значимости процессов когнитивной интеграции и семантической модуляции; предлагается методика выявления значимых несовпадений в категориально-семантической структуре словарных и текстовых вариантов значения лексем, а также методика изучения лингвоконцептуального моделирования квазиконцептов и их номинации в художественном тексте.

Практическая ценность работы заключается в совершенствовании методов лингвистического анализа текста, которые могут найти применение в практике вузовского преподавания курсов “Языкознание”, “Теория текста”, “Семантика слова”, “Семантика текста”. Результаты исследования и методика анализа фактического материала могут использоваться при разработке учебных курсов по лексикологии, стилистике, в специальных курсах по лингвоконцептологии и лингвистике текста.

Методологическую основу данного исследования составляют следующие концепции.

Язык представляет собой одну из форм когнитивной деятельности сознания, а получение знаний о языке есть средство доступа ко всем ментальным процессам, определяющим собственное бытие человека и функционирование языка в обществе (N. Chomsky, W. Chafe, Ph. N. Johnson-Laird, J. Lakoff, M. Johnson, R. Langacker, Е.С. Кубрякова и др.).

Общие впечатления от мира получают системное закрепление в сознании человека, и эти системы представляют собой некоторое информативное (смысловое) единство - концепты (систему концептов), или знания и представления, которые уже подверглись интеллектуальной обработке, к ним человек постоянно обращается в процессе речемыслительной деятельности, переосмысливая и изменяя их (R. Jackendoff, W. Kintsch, J.L. Miller, Р.М. Фрумкина, А.А. Залевская и др.).

Основу ментальной деятельности сознания составляют тесно связанные процессы концептуализации и категоризации мира, которые различаются целями. Концептуализация способствует осмыслению всех ощущений, всей информации, приходящей к человеку в результате работы органов чувств, логической и эмоциональной оценки этой деятельности. Она направлена на выделение неких условно предельных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении (концептов) и этим отличается от категоризации, которая направлена на дискретное рассмотрение значимых признаков и поиск сходства между ними, что позволяет устанавливать системные отношения, объединяющие единицы опыта при их сличении с концептом, принятым за основание самой категории (J. Lakoff, J.S. Bruner, J.R. Taylor, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков и др.).

Отношения между категориальными признаками иерархичны - различаются степенью обобщения и детализации выделяемых понятий, кроме того, между системой категориальных признаков, влияющих на концептуализацию мира в сознании и языке, отмечается смысловая асимметрия, что создает условия для вторичной категоризации и концептуализации представлений о мире в ходе речевой (текстовой) деятельности (E.H. Rosch, В.Г. Гак, С.Д. Кацнельсон, Г.В. Колшанский, С.В. Ионова, Л.В. Бабина и др.).

В процессах вторичной концептуализации проявляется мощь эмоционального интеллекта личности, поскольку осмысление и дальнейшая вербализация новых впечатлений о мире связаны с двумя сторонами мышления - рациональным и эмоциональным Эмоциональное воспроизведение мира проходит в форме эмоциональных образов, которые в отличие от рациональных понятий и представлений о действительности, выражающих объективное значение предметов и их независимых от субъекта связей и взаимоотношений, отражают мир в его отношении к потребностям и интересам человека (С.Л. Рубинштейн, В.К. Вилюнас, В.И. Шаховский и др.).

Изучение эмоционального образа объективного мира предполагает переход от формально-системного видения способов концептуализации знания о мире, основанном на математическом принципе простого сложения категориальных признаков, к неаддитивному моделированию - концептуальной интеграции, представляющейся как слияние категориальных признаков различного статуса под воздействием интенций личности, что приводит к трансформациям некоторых критериальных признаков концептов или конструированию новых смысловых образований (концептуальных блендов), возникающих в сознании человека в режиме реального времени (S. Coulson, G. Fauconnier, M. Turner, E. Sweetser, R. Gibbs, В.Б. Кашкин, А.В. Кравченко и др.).

Исследование процессов концептуализации проводится с учетом лингвокультурных условий их осуществления, в частности, принято рассматривать более сложно организованные информативные единства - культурные доминанты, лингвокультурные концепты, в структуре которых выделяются ценностная, образная и понятийная стороны и отмечается особая значимость ценностной составляющей (A. Wierzbicka, В.В. Красных, Д.С. Лихачев, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, А.Д. Шмелев и др.).

Для данного исследования актуальны положения лингвоконцептологии о лингвистическом выражении содержания лингвокультурного концепта, связанные с наличием имен концептов, специфической комбинаторикой ассоциативных признаков концептов, квалификацией отдельных предметных областей, их ориентацией на определенную сферу общения, а также понятие номинативной плотности при концептуализации отдельных фрагментов действительности и их востребованности в дискурсивной деятельности (Е.В. Бабаева, С.Г.Воркачев, В.И. Карасик, Н.А.Красавский, М.В.Пименова, Г.Г. Слышкин и др.).

Дискурсивные условия конструирования мира изучаются с помощью разноструктурных единиц номинации и вариативных способов описания одного объекта или одной ситуации, что приводит к необходимости учета особенностей участия семантики слов в этих процессах. Семантика слова, актуализированная в момент вторичной концептуализации впечатлений в ходе дискурсивной деятельности, позволяет перестраивать модель мира, варьировать степень детализации и точности изображения мыслимой ситуации словом, отражать различные по степени сложности понятия (S. Coulson, Н.Д. Арутюнова, Н.Н. Болдырев, С.В. Ионова, С.Н. Плотникова, И.А.Щирова и др.).

Категориально-смысловые изменения, наблюдаемые в семантике слова при его актуализации в ходе дискурсивной деятельности, отражают его лингвокреативный потенциал, связанный с возможностью создания нового в языке, несводимого к простому суммированию стандартных форм и значений. Изучение творческого характера использования языка опирается на такие базовые когнитивные процедуры, как интегративность, композиционность, соотношение предсказуемости и непредсказуемости функционирования языковых единиц в дискурсе, а также на эвристические принципы построения новых значений в дискурсе (K. Dunbar, G. Fauconnier, M. Turner, О.К. Ирисханова, Л.А. Исаева, Ф.А. Литвин, М.В. Никитин, С.Г. Николаев и др.).

В качестве ведущей при анализе языкового выражения концептов в данной работе принята концепция о сосуществовании конкретно-пространственных и абстрактно-пространственных представлений человека о мире, о чередовании образного либо рационального начал при их представлении в языковой форме . Согласной данной концепции, смысловой доминантой языкового сознания является разностороннее восприятие человеком окружающего мира, которое закономерно отражается в структурах речемыслительной деятельности и в семантической структуре слов; ментальные изменения приводят к семантическим сдвигам в семантике слова, имеющим модуляционный характер. Под семантической модуляцией, вслед за С. П. Лопушанской, в работе понимается перенос значения, результаты которого обнаруживаются при сопоставлении компонентов семантической структуры слова, сложившейся в системе языка, со смысловой структурой словоформы, функционирующей в тексте. В процессе модуляции в семантической структуре слова происходит перегруппировка разноуровневых признаков при сохранении категориальной лексической семы, реализуются синонимические отношения данного слова, которые были в исходной лексико-семантической группе (Лопушанская 1996).

Апробация работы. Основные положения, а также выводы по отдельным проблемам неоднократно докладывались на научных конференциях, симпозиумах и конгрессах: международных - “Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста” (Волгоград, 2003); “Стилистика и теория языковой коммуникации” (Москва, 2005); “Язык. Культура. Коммуникация” (Волгоград, 2006, 2008); “Человек в современных философских концепциях” (Волгоград, 2004, 2007); “Искусство, образование, наука в преддверии III тысячелетия” (Волгоград, 2004, 2006); “Модернизация и традиции – Нижнее Поволжье как перекресток культур” (Волгоград, 2006); “Этнокультурная концептосфера: общее, специфичное, уникальное” (Элиста, 2006); “Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики: теория и практика” (Саратов, 2007); “Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов” (Волгоград, 2007); “Меняющаяся коммуникация в меняющемся мире” (Волгоград, 2007); всероссийских - “Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты” (Ульяновск, 2006); “Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики преподавания иностранных языков” (Волгоград, 2007); межвузовских и вузовских - Научная конференция профессорско-преподавательского состава ВолГУ (Волгоград, 1994); Научная сессия ВолГУ (Волгоград, 2001, 2004, 2007, 2008); “Эколингвистика: теория, проблемы, методы” (Саратов, 2003); Научные чтения, посвященные памяти профессора В. Г. Гака (Волгоград, 2005); региональных - “Лингвистика и межкультурная коммуникация” (Волгоград, 2004); “Языковое образовательное пространство: личность, коммуникация, культура” (Волгоград, 2005); “Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики” (Волгоград, 2008).

На защиту выносятся следующие основные положения:

1) Концептуализация вымысла выступает в качестве когнитивно-дискурсивной категории, отражающей процесс речементального конструирования фрагментов вымышленного мира (миров) с опорой на онтологические признаки мира реального; основу этого процесса составляет вторичная концептуализация как иной способ отображения мира в языковом сознании и тексте, что проявляется в категориально-смысловых трансформациях онтологических признаков из мира реального, представленных в языке и тексте.

2) Логические основания вымысла базируются на гипотетической референции и получают воплощение в форме высказываний, построенных на ложных суждениях о мирах, существующих только в воображении человека. Смысловые отклонения от истинного положения дел (“фактуализация” вымысла) выявляются при сопоставлении синтаксического и логико-семантического факторов референции.

3) Отношение социума к процессу и продуктам этой деятельности неоднозначно и оценка его амбивалентна. Формы вымысла различаются прагматикой, мотивами и интенциями речевого поведения. В зависимости от интенций выделяются такие разновидности вымысла, как манипулятивная, эвристическая и эстетическая.

4) Разнообразие интенций и форм вымысла нивелируется общими лингвокогнитивными приемами вторичной концептуализации, которые основаны на категориально-смысловых трансформациях нормативных представлений об объектах из мира реального, завершающихся вербальными репрезентациями объектов из мира ирреального в семантико-смысловой структуре значений слов. Выводы о лингвокогнитивных процессах, сопровождающих вторичную концептуализацию и вербализацию вымысла, могут быть получены при реконструкции категориально-семантической системности слов, представляющих отдельные концептосферы, полностью основанные на вымысле.

5) Условия для вторичной концептуализации и создания новых ментальных образований, а также для манипулирования ими в речевой практике создаются в силу асимметрии систем онтологических и лингвистических категориальных признаков. При конструировании новых ментальных объектов с измененными свойствами наблюдается относительное сходство их признаков с прототипичными категориальными признаками известного концепта, что обеспечивается процессами когнитивной трансформации и категориального замещения и завершается закреплением в языковой форме.

6) Концептуализация вымысла обеспечивается в значительной степени процессом актуализации категориально-семантической структуры слов в художественном контексте; актуализация сопровождается модуляционно-семантическими изменениями значений лексических единиц, на характер которых влияют два типа контекста - мини- и макроконтексты (процессуально-событийный и жанр текста).

7) Категоризация вымысла в художественном тексте сопровождается процессами семантических трансформаций, приводящих к семантико-смысловым инновациям в значениях слов, номинирующих фрагменты и объекты мира вымышленного.

8) Концептуализация вымысла в художественном тексте активизирует приемы концептуальной интеграции и завершается смысловой гибридизацией с последующим вербальным представлением придуманных смысловых гибридов в словесной форме.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения; в основной текст работы включены 3 схемы, 20 таблиц и 4 диаграммы. Справочную часть диссертации составляют список использованной литературы, список лексикографических источников и список источников примеров.
Основное содержание работы
Во Введении обосновывается актуальность исследования, указываются объект, предмет, формулируются цель и задачи работы, определяется её научная новизна, теоретическая и практическая значимость, характеризуется материал, методологические основы и методика анализа языковых фактов, излагаются положения, выносимые на защиту.

Первая глава “Феноменология вымысла” посвящена установлению интердисциплинарного содержания понятия “вымысел”, в ней описаны его логико-смысловые, аксиологические, когнитивно-психологические характеристики. Вымысел рассматривается как разновидность речемыслительной деятельности, которая отражает специфические возможности мышления человека, связанные с парадоксальным умением создавать речевые продукты, не имеющие прямой референции к миру, в котором существует человек. Отношение социума к результатам этой деятельности неоднозначно, но в целом позитивно.

Логико-смысловые характеристики указанной разновидности речемыслительной деятельности выводятся с опорой на известные теоретические положения философии и логики об истине и её антиподе – неправде. Современная методология логико-философского подхода базируется на неоднозначном представлении об истине как феномене объективном , связанном с теоретическим познанием, которое основано на эмпирическом опыте, и относительном , соответствующим меняющемуся знанию о действительности. В соответствии с этим представление об истине как достоверном знании о мире и его реалиях выражается в суждениях, доказывающих факт их существования. Перенос научных посылок логической теории истины на мыслительные процессы, сопровождающие речевую деятельность человека, потребовал уточнения.

В реферируемой работе рассмотрены общие положения логической теории языка и мнения о достоверности и правдоподобии, высказанные Н.Д. Арутюновой, А.А. Зализняк, В.И. Карасиком, С.Х. Ляпиным и др. В соответствии с ними дистинкции факта как подтверждения истинности познанного традиционно соотносят с процессом референции – центральной процедурой доказательства истинности, связанной с суждением, в котором имя (или его эквивалент) сопоставляется со свойствами объекта из мира действительного (его дескрипциями). С точки зрения строгой логики характеристики объектов, вступающих в референтные отношения с именем, должны быть точны и однозначны (Б. Рассел, Ч. Пирс, С. Крипке и др.). При этом референтность объекта, или принцип предметности, опирающийся на предпосылку его существования, составляет одно из условий истинности, которое дополняется условием оценочности, сопровождающей построение суждения: если имя, представляющее субъект суждения, не соотносимо ни с каким предметом действительности, то суждение вынесено не о чем; оно, следовательно, не может быть истинным (Н.Д. Арутюнова). Однако референция как разновидность интеллектуальной деятельности сознания человека часто преодолевает законы строгой математической логики, в связи с чем язык может характеризовать любой объект из мира реального или субъект мысли человека относительно точно или приблизительно (неточно) (Дж. Сёрль, У. Куайн, и др.). Именно положение о точности/неточности референции при отражении мира в языковом сознании (принцип неполнозначности дескрипций Б. Рассела) позволило выявить признаки высказываний, основанных на ложных суждениях и представляющих вымысел.

Неполнозначные дескрипции представляют собой неполные символы: они никогда не имеют значения сами по себе, но каждая пропозиция, в словесное выражение которой они входят, наделена значением, которое зависит от контекста. Так, в предложении I met a man выделяется концепт, соответствующий неопределенной дескрипции "man ". Если в нем заменить слово man на имя, лишенное референта или вовсе неспособное его иметь (напр., unicorn ), то и такое высказывание сохраняет осмысленность и будет понятно. Предложение I met a unicorn значимо, хотя и ложно: пропозиция здесь не содержит в качестве конституента указания на объект ‘unicorn’ , а лишь указывает на выражаемое этим словом представление. Из этого следует, что при вынесении суждения грамматическая структура предложения и логическая структура пропозиции могут различаться по степени точности дескрипции, замещающей субъект, но благодаря семантическому наполнению отражать субъект мысли независимо от степени истинности или символизма его существования. Таким образом, дескрипции семантически негомогенны и, в определенной степени, прагматичны - определяются знаниями и компетенцией адресата. В зависимости от их отношения к фонду знаний собеседников различают три типа референции – референтное, атрибутивное и гипотетическое употребление дескрипций в разных типах пропозициональных структур (У. Куайн, Н.Д. Арутюнова и др.).

При референтном употреблении значение дескрипции служит только для указания на объект, оно не входит в содержание высказывания и не влияет на его истинное значение (Автор “Гамлета” умер в один год с автором “Дон Кихота” ). При атрибутивном употреблении значение выражения входит в смысл высказывания (Грабитель складо - не новичок ). Оно непрозрачно, семантически связано с предикатом, оператор выполняет здесь характеризующую функцию и позволяет по-разному номинировать в высказывании одно лицо (напр., I met a man / a postman/ a knight/ a rascal, etc. ). При гипотетической референции устанавливается некоторая воображаемая “предметная область” приложения языка, основанная на зависимости дескрипции от условий ее осуществления, или неистинном (ложном) употреблении концепта, не соответствующем дескрипции в пропозиции (В.В. Иванов, А.В. Кравченко, В.В. Целищев).

Положения теории референции, указывающие на строгие основания истинности пропозиции, выражают идеальные экзистенциональные отношения между субъектами мысли и их свойствами, но, одновременно с этим, они подтверждают мнение о неполнозначности дескрипции, об относительной тождественности признаков при назывании субъекта мысли словом в высказывании. Это косвенно подтверждает наше положение о том, что в целом понятия истина и правда не находятся в отношениях диаметральной противоположности, а понятие вымысел , которое составляет неотъемлемую часть интеллектуальной деятельности человека, основано на несовпадении признаков референта с дескрипциями, намеренно включаемыми в логико-семантическую структуру высказывания о нем.

Феноменологическим основанием вымысла считаем объективно наблюдаемые дескрипции возможных миров, воспринимаемые через призму подобия, относительного сходства с онтологическими свойствами мира реального. При этом неоднозначность референции к объектам из этого мира связана с заменой отдельных понятийных признаков. Появление подобных смысловых отклонений связано со способностью сознания человека к творческой переработке различных впечатлений о мире реальном и созданию ментальных конструктов, для которых характерна неверифицируемость и референциальная неточность. На уровне языка такие продукты работы воображения представлены в высказываниях, основанных на ложных суждениях, что проявляется в предикации с гипотетической референцией к несуществующим в реальном мире объектам, ситуациям и их признакам.

Изучение приемов смысловых нарушений в отношениях между субъектом мысли и приписываемыми ему признаками в случае гипотетической референции позволило выделить три разновидности отклонений от модели истинного суждения: 1) имя называет объект с познанными свойствами, зафиксированными и номинированными в языковом сознании, но его предикат называет ложные признаки объекта (напр., Lower and lower went the flying car ); 2) предикат называет познанные функции объекта, но приписывает их иному объекту (Torn pages were flying everywhere as the books rapped with each other , locked together , in furious wrestling matches and snapping aggressively ); 3) имя и его дескрипции представляют субъект мысли с непознанными свойствами (The other day Arthur confiscated a box of cursed Sneakoscopes that were almost certainly planted by a Death Eater ). Указанные смысловые замены (отклонения от референциальных признаков объектов из мира реального) выявляются, в первую очередь, при сопоставлении синтаксического и логико-семантического планов референции.

Изучение онтологических характеристик вымысла дополнено в работе описанием причин искажения феноменологии мира реального, которые объясняются намеренным или ненамеренным отклонением от референциальных признаков субъекта отражения. В работе уточняется положение об относительной точности информации, представляющей субъект референции в процессе предикации, и обосновывается тезис о вариативном характере отражения мира в языковом сознании. Для доказательства данного тезиса приводятся примеры разнообразных способов неточного отражения мира, что позволяет рассмотреть оппозицию истина – вымысел как градуальное представление о количестве и качестве информации, минимально достаточной для вывода об истинности, возможности, невозможности, ложности предикации о субъекте мысли, а также уточняющую степень влияния человека на процесс вербализации мысли об этом.

Значимыми для рассмотрения феноменологических свойств вымысла являются вопросы о содержании понятия “картина мира” и нормативности разных миров в языковом сознании. Уточним, что в данной работе под картиной мира понимается некий мыслительный конструкт, в котором реальный мир отражается в сознании человека в дискретной форме как продукт человеческого сознания (Г.В. Колшанский, М. Хайдеггер, Т.В. Цивьян и др.). Специфика этого конструкта состоит в том, что сознание человека отражает мир активно. В целом, картина мира соответствует, в первую очередь, тем знаниям и представлениям, которыми располагает общество на каждом этапе-витке знания. В более широком контексте к таким знаниям относятся любые проявления духовной жизни человека, вся совокупность знаний о мире, соотносимых с определенным этапом развития общества, и в истории цивилизации таких этапов было немало. Познавая мир и свое место в этом мире, человечество шаг за шагом продвигалось в направлении от мифологического (архаического, донаучного) мышления, основанного на эмоционально-образных (и часто ложных) впечатлениях об окружающем мире, к материалистическому (правдивому, научному), основанному на фактах и эмпирических данных, категориально обобщенных в естественных науках. Не менее сложной является и социокультурная картина мира, построенная на условностях, архаических мифах и морально-этических нормах бытия человека. Таким образом, в сознании современного человека сложилось несколько вариантов (картин) мира, среди которых выделяется одна – общая картина мира реального, того мира, в котором живет человек. Остальные “миры” существуют только в сознании человека как “возможные” или ирреальные, они определяются как системные представления о вероятностном положении дел по отношению к субъекту, находящемуся в реальном мире и проецирующему свое “я” в иные мыслительные пространства , создаваемые сознанием отдельной личности или коллективным сознанием социума (Я. Хинтикка). В работе формулируются следующие положения об экзистенции возможных миров: 1) среди множества “миров” есть только один реальный мир – тот, в котором действительно живет человек, гипотетическая референция к вымышленному миру соотносима с признаками мира реального; 2) в возможных мирах может выделяться и то, что существует в реальном мире, и то, что в нем не существует, но при их конструировании сознание человека обязательно опирается на представления о положении дел в мире реальном; проявляется это в расщепленной референции, основанной на логических операциях сходства или подобия; 3) возможный мир получает прописку в сфере ментальности, его можно интерпретировать как возможное положение или направление развития событий, объекты этого мира реальны только в пределах фрагментов этого пространства. Указанные положения о феномене вымысел дополняются ценностными и когнитивно-психологическими характеристиками.

Аксиологические свойства вымысла рассмотрены с учетом парадигмы нравственных понятий социума, представленных в оппозитивных парах понятий истина:: ложь, правда:: ложь, правда:: вранье, правда:: обман, честность:: нечестность. Материальную основу анализа составили более 120 лексем и паремий английского и русского языков, обозначающих негативные и позитивные аспекты вымысла и близких к нему понятий (напр., ложь, вранье, неправда и др.), были собраны мнения представителей двух указанных сообществ о значимости правды, неправды, лжи и вымысла.

Выявленные аксиологические характеристики вымысла позволили сделать вывод о неоднозначности его отношений с указанными понятиями, выражающими отношение социума к искреннему или неискреннему речементальному поведению личности. Исследование показало, что вымысел характеризуется амбивалентной морально-нравственной оценкой, поскольку проявляется в двух разновидностях речевого поведения – 1) поведении, основанном на намеренном отклонении от истины (правды), имеющим целью сокрытие или манипулирование информацией, что осуждается социумом (ср.: вымысел как намеренное и осуждаемое социумом искажение истины - неправда, вранье, ложь, обман, лганьё, брехня, измышления, дезинформация, жульничество, уловка, хитрость, а также lie , half - truth , faulse, fiction, figment , deceit , deception , duplicity , fabrication , flim flam , forked tongue , story , cobblers , fib , hogwash и другие лексемы, номинирующие различные проявления лживости и неискренности); 2) креативное поведение, связанное с переосмыслением известного и получающее вербальное воплощение в тексте, который доставляет эстетическое наслаждение и приветствуется социумом (вымысел как проявление воображения, творческая способность сознания к самовыражению - фантазия, выдумка, выдумывание, фантастика, а также fancy , fantasy , figment , imagination ).

Смысловые различия между двумя указанными типами процессов представляют не только группировки абстрактных имен, но и глаголы, обозначающие разные аспекты изучаемой разновидности речементальной деятельности (напр., врать, лгать, обманывать, хитрить, дурить, выдумывать, приукрашивать, придумывать, фантазировать в русс. яз. или deceive , mislead , beguile , cheat , delude , dupe , fudge , hoodwink , bamboozle , fib, fancy, imagine, inve n t, etc . в англ. яз.). Сравнение словесного обозначения представлений о речемыслительном поведении, основанном на неточном, а порой и намеренно искаженном отражении мира в языке, позволило выявить существенные совпадения в категориально-семантической актуализации понятийных и аксиологических сторон исследуемого понятия в русской и англоязычной культурах: в обоих языках выявляются группы лексем, представляющие все оттенки вымысла - от неискреннего, лживого высказывания до фантазий, приносящих наслаждение. Это подтверждает наше положение об универсальном и амбивалентном характере рассматриваемого феномена. Незначительные различия касаются общего количества лексем и перераспределения аспектуальных оттенков при описании неискреннего речевого поведения в этих лингвокультурах.

Значительное место было отведено в данном разделе работы изучению причин лживого поведения, его социальной и психологической обусловленности задачами коммуникации, востребованности феноменов “ложь в спасение” для русской и “white lie” для британской коммуникативной культуры.

Интердисциплинарное описание феноменологических характеристик вымысла завершает раздел о роли воображения в обеспечении его когнитивно-психологических оснований. Определив воображение как особую форму психической деятельности человека, которая занимает промежуточное положение между восприятием, мышлением и памятью и состоит в создании представлений и мысленных ситуаций, никогда в целом не воспринимавшихся человеком в действительности (Л.С. Выготский), мы рассмотрели его как способность сознания человека творить новое знание (С.Л. Рубинштейн). Специфика его состоит в том, что оно предвосхищает то, чего еще не существует - либо в личном опыте человека, либо в действительности. Воображение преобразует уже воспроизведенные образы и позволяет человеку планировать свои действия в процессе познания мира, находить новые пути и способы решения возникающих перед ним задач, представлять идеальный результат деятельности в сознании до того, как он будет достигнут реально, искать связи между известными ранее или приобретенными заново данными, делать открытия. Подчеркнем, что догадка, интуиция, ведущие к научному открытию или необычные художественные образы и идеи невозможны без участия воображения.

Воображение, связанное с созданием вымысла, запускает процесс преобразования известного материала посредством усложнения, достраивания понятий или формирования образов ранее частично или полностью ненаблюдаемых явлений. Особое значение в этот момент приобретают когнитивные приемы и способы переработки представлений о мире реальном в вымышленные - схематизация, агглютинация, гиперболизация, миниатюризация (С.Л. Рубинштейн). Подобная деятельность воображения выводит сознание за границы реальной картины мира и способствует формированию образов, не имеющих референтов в ней. В работе выделяются следующие группы возможных образов: 1) образы предметов или явлений, в принципе доступные живому созерцанию, но недоступные восприятию лишь в настоящий момент; 2) образы объектов, не наблюдаемые в силу ограниченности органов чувств, но проявляющие отдельные свойства (напр., ультразвук или инфракрасные лучи и т.п.); 3) воображаемые образы объектов, которые только должны быть созданы в процессе практической деятельности человека или возникнуть в ходе эволюции природных явлений , которые становятся базой научного прогнозирования и планирования; 4) абстрактные образы объектов, которые никогда не существовали и мыслятся как принципиально невозможные в будущем (в науке такими являются различного рода модели, в художественной литературе - это концепты с содержанием, противоречащим здравому смыслу).

Приведенная типология воображаемых образов основана на сочетании двух основных компонентов воображения - вымысле и правде о реальности. При их взаимодействии создаются условия для свободной игры ассоциаций - при нестандартном чередовании и комбинировании признаков возникают сложные новообразования - образы объектов, воспринимаемые как несуществующие, но гипотетически возможные. Деятельность воображения стимулируется различными (часто случайными) связями явлений, событий, предметов. Они способны вызвать эту игру ассоциаций и привести к появлению необычного ментального образования – смыслового гибрида, объединяющего в себе признаки из нескольких концептуальных зон. Но для того, чтобы это произошло, необходимо волевое участие человека, эмоционально напряженное поле сознания которого дает материал и основную идею, направляющую работу воображения в определенное русло.

Во второй главе “Прагматика вымысла и его репрезентации в дискурсе” рассмотрены мотивы, которые побуждают человека обращаться к указанным выше приемам ложной референции, основанной на гипотетической ассоциативности признаков, и дискурсивно-прагматические приемы, с помощью которых в коммуникации получают воплощение мысли о фрагментах мира (миров) с вымышленными свойствами.

Изучение дискурсивных проявлений вымысла позволило выявить ряд особенностей, которые связаны с различиями в функциях и приемах представления вымысла в тексте. Для передачи вымысла в дискурсивной культуре каждого социума сформировалась система дискурсивных средств, позволяющая обслуживать разные потребности человека в вымысле и представлять его в вербальной форме. В зависимости от функционально-прагматической значимости были выделены три разновидности вымысла, они различаются интенциями использования измененных (модифицированных) представлений о мире: 1) манипулятивный вымысел, связанный с намеренным искажением информации; с его помощью в сознание социума внедряются неточные или ошибочные представления о положении дел в мире, о псевдоценностях и псевдогероях в формате различных жанров институционального, бытийного и бытового дискурса; 2) эвристический вымысел, нацеленный на постижение неизвестного, нового с опорой на уже познанное и вербализованное человеком; такой вымысел проявляется как в научном, так и наивном (бытовом) дискурсе, он основан на ассоциативности мышления и востребован в любой интеллектуальной деятельности, направленной на объяснение человеком не вполне понятных ему явлений в окружающем мире; 3) с помощью эстетико-художественного вымысла реализуются эстетические потребности человека в образно-эмоциональном описании мира, своего внутреннего состояния, в выражении своего отношения, что получает вербальное представление в различных композиционных и контекстно-вариативных формах художественного текста.

Анализ показал, что, несмотря на очевидные различия в мотивах и интенциях использования вымысла, создание (конструирование) вымысла связано с типовыми лингвокогнитивными процедурами работы воображения, базирующимися на ассоциативном характере мышления, и любые смысловые изменения (искажения, трансформации, модификации) соотносимы с процедурами перекатегоризации знаний о мире и последующим выражением новых идей в словесной форме. Концептологически вымысел опирается на категориальную системность мира действительного, познанного человеком, и представляется как процесс вторичной концептуализации, связанной с осмыслением или переосмыслением признаков известных понятий с разными коммуникативно-дискурсивными целями, с установлением новой системности и последующим выражением новых смысловых образований в вербальной форме.

Манипулятивный вымысел основан на механизме намеренного искажения положений дел в мире реальном, это психологическое воздействие с целью формирования убеждений или предпочтений, которые не присутствуют в сознании человека. Для сокрытия факта обмана манипуляторы прибегают к различным приемам искажения информации. С когнитивно-дискурсивной точки зрения все строится на нарушении принципа истинности аргументации, на смысловой субституции, связанной с намеренной подменой фактов, имитацией авторитетности источника информации. В изложении проявляются субъективность, иррациональность и излишняя эмоциональная оценочность, приводящие к фантомности, фидеистичности, фантазийности и лживости содержания речи. В ценностном отношении манипулятивное речевое поведение относится к средствам неискреннего общения.

Эвристический вымысел проявляется в связи с потребностью человека воспринимать и осмысливать новые представления о среде своего существования: опираясь на уже известное, он пытается понять новое, неизвестное, при этом он может заблуждаться, делая не вполне правильные выводы, принимать на веру научно необоснованные данные. Такое отклонение от истины (правды) носит ненамеренный характер и объясняется стремлением определить вербально первые ощущения от восприятия нового, выделить признаки нематериализовавшихся в действительности вещей, ситуаций, образов. Эвристический вымысел активизирует сознание на поиски новых знаний, и эта разновидность интеллектуальной деятельности одинаково востребована как в сфере науки, так и в обыденной жизни.

В пространстве художественного текста, описывающего мир воображаемый, фантазийный, отдельные феноменологические признаки известных понятий и представлений , принятых в социуме, могут получить нетрадиционное воплощение, что приводит к появлению окказиональных ментальных образований - псевдоконцептов, в содержании которых наблюдается смешение количества и качества феноменологических признаков мира реального. Дальнейший ход рассуждений о феноменологической природе вымысла потребовал изучения лингвокогнитивного аспекта интеллектуальной деятельности сознания.

Третья глава “Лингвокогнитивная парадигма изучения языковых явлений” посвящена обоснованию необходимости обращения к концептуально-категориальной парадигме лингвистики, которая позволяет материализовать сложные отношения между речемыслительными инструментами сознания, обеспечивающими когнитивно и лингвистически репрезентацию любых, даже самых фантазийных представлений в языке и тексте.

В главе определяется научный аппарат, используемый в диссертации, формулируются теоретические основания к представленному в работе когнитивно-ориентированному анализу языкового материала. Одним из основных положений, которые раскрывают актуальность указанного подхода к изучению вымысла в языковом сознании и тексте, считаем следующее: в языке находят отражение многие психические и когнитивные проявления мыслящей личности, и лингвокогнитивные процедуры изучения процессов отражения и описания мироощущений в языке позволяют приблизиться к раскрытию сути этих процессов. Уточним, что указанные процессы традиционно понимаются не как простые и зеркальные. Важным представляется также высказывание Е.С. Кубряковой, которая отмечала, что язык не просто “вплетен” в тот или иной тип деятельности, но как бы образует её речемыслительную основу, объективируя замысел деятельности, её установки, разные компоненты. Продолжая мысль ученого, отметим, что язык как одна из когнитивных структур сознания человека неразрывно связан с другими - восприятием, мышлением, памятью, действием и что когнитивный мир человека изучаем по его поведению, по осуществленным видам деятельности, подавляющее большинство которых протекает при участии языка, а, следовательно, в своем строении язык косвенно отражает природу когнитивных процессов, продукт которых он кодирует.

Центральными для данного исследования стали тесно связанные процессы концептуализации (как ментальное конструирование мира) и категоризации (как способ придать воспринятому миру упорядоченный характер, систематизировать наблюдаемое, увидеть в нем сходство одних явлений в противовес различию других). С их помощью внимание акцентируется на особой способности интеллекта человека - придавать своим впечатлениям упорядоченный характер, и при отражении мира классифицировать явления и объекты, воспринимая их неоднозначность, схожесть или подобие, объединять их характеристики в категориальные признаки, присваивая им имена (Е.С. Кубрякова). Два указанных понятия в самых общих чертах представляют процесс отражения мира в сознании человека. Концептуализация характеризует процессы обобщения впечатлений об отражаемом мире в сознании человека и превращения их в устойчивые концептуальные системы знаний и представлений; эффективность указанных процессов обеспечивается понятийной сегментацией - категоризацией, помогающей систематизировать вновь познанное с опорой на системы знаний об уже познанном. Совместно они отражают интеллектуальные процессы, связанные с формированием знаний и представлений о среде обитания человека, о мире, в котором он живет и который он творит, в т.ч. с помощью слова. Процесс концептуализации неизбежно выходит на уровень вербальный и проявляется в способах категориального представления и интерпретации мира в единицах языка.

В работе категоризация определяется как сложный процесс формирования категориально-понятийной системности знаний, связанный с выделением самих категорий по обнаруженным в анализируемых явлениях сходным сущностным признакам или свойствам (критериальным признакам), которые представляют формы мышления и имеют языковые репрезентации (традиционно соотносимые как онтологическая и языковая категоризации). Особую значимость для реферируемой работы представляет процесс языковой категоризации, в ходе которой мир “пропускается” через голову человека и отражается там в виде сложной системы языковых категорий. “Классификации в языке косвенно хранят в себе черты естественных классификаций мира, т.е. классификаций с образным и эмпирическим началом, с их нежесткими границами и отсутствием жесткой логики, с особыми правилами включения в них новых членов и особыми закономерностями их функционирования и развития” (Е.С. Кубрякова). Еще одним важным для данной работы теоретическим положением является то, что классы объектов в границах категорий не рассматриваются как четко противопоставленные (состоящие в отношении tertium non datur ), а мыслятся в парадигме прототипа как знаки с нетождественным набором критериальных свойств, но в тоже время как группировка, характеризующаяся неким общим свойством - быть представителем чего-то вне знака.

Прототипический подход к процессу категоризации основан на идее о естественной асимметрии языка и онтологии действительности - любой естественный язык фиксирует меньше различий, чем их существует в мире. Объясняется это тем, что 1) в лингвистической категоризации отражаются не столько особенности конкретного языка, сколько особенности когниции, т.е. выделяются общие когнитивные основания, влияющие на специфику категориальной семантики слов; 2) слова объединяются категориально в одну группу не потому, что обладают свойствами, необходимыми и обязательными для каждого из них, но потому, что в их семантике фиксируются некоторые черты подобия или сходства с тем знаком категории, который выбирается в качестве ее лучшего представителя. Отметим, что прототипическая структура категории мыслится как иерархия естественных критериальных признаков и характеризуется изоморфностью и размытыми границами.

Интересным «примером случайного подхода может служить эксперимент с обезьянами, который был проведен в 1960-х годах. Приматам дали краски и холсты. Играя с ними, братья наши меньшие создали серию картин. Часть "произведений" ученые вставили в рамы, дали им названия и представили миру искусства как новое художественное направление. Кисти какого художника принадлежат "шедевры", поначалу держалось в секрете. Полотна были встречены критиками шумным одобрением. После того как тайна авторства была раскрыта, некоторые хулители современного искусства стали довольно потирать руки и использовать сей эпизод как безусловное доказательство того, что абстрактное искусство, собственно, искусством вовсе и не является. Публика любит громкие скандалы, а этому громкости было не занимать: наконец-то тонких ценителей, знатоков и прочих обитателей башен из слоновой кости поймали "тепленькими". Нам, людям, свойственно получать удовольствие от вида "эксперта", загнанного в тупик собственной "экспертизой", особенно если при этом он не способен проявить чувство юмора в отношении себя, любимого.

Но погодите. Давайте вернемся к истории с обезьянами. Несмотря на всю смехотворность ситуации, из нее можно извлечь некоторые важные уроки, имеющие отношение к творческому процессу. Начнем с того, что обезьяны не сами собрались для сеанса одновременного занятия художественным творчеством – в основе всего лежала некая человеческая идея. Этой же идеей был продиктован и выбор красок, которые приматы использовали. Опять-таки человек решал, какие из картин вставить в рамы и подписать, а какие – "отбраковать". Решение принималось на базе определенных эстетических ценностей и представлений о прекрасном. Случайные действия обезьян – я предполагаю, что действия были случайными, но если я не прав, прошу обезьян простить меня, – были только частью целостного процесса, результатом которого явились продемонстрированные работы. Другая же, отнюдь не малая часть этого процесса была далеко не случайной. В его основе лежала человеческая затея и проходил он под диктовкой человеческих решений, принимаемых в соответствии с человеческими же идеалами и стандартами. Так насколько случайны полученные результаты?!»

Так же, как при разработке основной идеи, приходиться потрудиться ипри разработке концепции. Например, известный художник Поллок придерживался определенной процедуры, некоторого творческого ритуала. «Концепция большого полотна, которое он задумывал, содержала в себе сложную структуру взаимосвязей. Прежде чем взяться за кисть, Поллок нередко часами сидел и решал алгебраические уравнения. Его творческий процесс включал в себя и такую вот интенсивную математическую подготовку для решения вопросов структуры. А затем художник брал краски в руки и предавался безудержной импровизации. Возможно, в этом отчасти кроется ответ на вопрос, как Поллоку удавалось создавать картины, в которых конструкция и аура, разум и душа, голова и сердце находят столь мощное выражение и столь идеальный баланс… "Не удивительно, что его картины такие мощные – он был хорошим художником и четко знал, чего хочет"… В одном интервью 1952 года Поллоку задали вопрос о его творческом процессе и технике рисования – насколько они важны в его искусстве? "Процесс – всего лишь средство продвижения к концу: к созданию желаемой картины, – ответил Поллок. – Сам по себе он не имеет никакого значения. Это всего лишь способ реализовать задуманное"».

В период концептуализации мы экспериментируем с идеями. Пробуем в уме разные варианты и возможности. Жесткой последовательности действий в этом процессе, пожалуй, не существует. Каждый доходит до своих идей по-своему. Можно снова и снова перечитывать собранную информацию. Можно перелистывать успешные тексты. Можно изучать похожие публикации и комментарии к ним. Можно записывать все ассоциации, приходящие на ум. Можно исследовать слова, которыми описывается объект. Можно рассматривать временной промежуток, даты публикации на предмет совпадения каких-либо значимых событий. Можно медитировать, гулять, принимать ванну, дремать, мечтать и т.д. Период концептуализации длится до тех пор, пока не приходит ясное понимание того, что именно в концепции нравится, а что – нет.

Концепция т екста может вырабатываться до сбора информации, во время сбора и после сбора. Естественно, что она может меняться по ходу сбора и обработки информации. Но, конечно, копирайтер не должен собирать и интерпретировать материал под первую созданную им концепцию. Всегда концепция исходит из материала, а не наоборот. Как пишет В. Аграновский, «собирая материал, газетчик может столкнуться с фактами, которые "не лезут" в его концепцию, мешают ей, портят ее стройность и отлаженность, нарушают ее внутреннюю логику. Отказаться от них, не принимать их во внимание и всеми силами охранять первозданность своей концепции – значит, мне кажется, проиграть, перечеркнуть все выигрыши, полученные от предварительных размышлений.

Нет, я не сторонник того, чтобы сдаваться в плен собственной концепции, превратив ее в нечто, сделанное из нержавеющей стали. Концепция – понятие резиновое. Она должна вмещать в себя любой материал, мешающий и не мешающий, должна вмещать в себя жизнь, становясь от этого только богаче, правдивее и убедительнее».

Концептуализируется текст на основе главной идеи сообщения.

Более подробную информацию на эту тему можно найти в книгах А. Назайкина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуализация мира в художественном тексте"

На правах рукописи

ТАБУЛОВА Татьяна Хаджимуссовна

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (на материале произведений Ф. Искандера)

10.02.19 - теория языка 10.02.02 - языки народов Российской Федерации (кавказские языки)

Нальчик-2005

Работа выполнена в Карачаево-Черкесском государственном университете.

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

Ведущая организация -

доктор филологических наук, профессор Габуниа Зинаида Михайловна

доктор филологических наук, профессор Бижева Зара Хаджимуратовна

кандидат филологических наук, доцент Бесолова Елена Бутусовна

Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН

Защита состоится 23 июня 2005 г. в 12.00 час. на заседании диссертационного совета Д.212.076.05 при Кабардино-Балкарском государственном университете по адресу: 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета.

Ученый секретарь диссертационного совета

Г.Е. Щербань

¿006-4 ггс ¡в

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Для современной лингвистики характерно изучение языка в контексте с человеком, его сознанием, мышлением, духовной и практической деятельностью. В этой связи возрастает научный интерес к художественному тексту, который позволяет взглянуть на язык с точки зрения отражения в нем культурных ценностей нации.

В работе текст рассматривается с разных методологических позиций, в основе которых законы организации текста, его роль в языковой системе, в речевой и когнитивной деятельности, универсальные категории и другие положения.

Художественный текст как сложное многоаспектное явление становится объектом анализа не только традиционной лингвистики, но и психологии, антропологии, философии, культуры, логики, текстологии. Текст теснейшим образом связан как с теорией речевой коммуникации, так и с прагматикой и когнитологией.

Текст апеллирует к фоновым знаниям индивидуума, его ментальное™, чувственности, адекватному восприятию окружающего мира, а также способности экспрессивного реагирования на вербальные знаки и выработку собственной оценочности.

Таким образом, и в произведении, и в слове как его первоэлементе заложены потенции к познанию философско-культурного бытия и самого процесса творчества. С наибольшей очевидностью такая концептуализация мира представлена в произведениях Ф.Искандера, однако данная проблема до сих пор не была предметом специального изучения, тогда как в современной лингвистике текст переосмысливается в реальном процессе культуросозидания в конструкте концепта и образной номинации.

Наш выбор произведений Фазиля Искандера не случаен. Тексты произведений Ф.Искандера, в первую очередь, содержат следующие признаки: по содержанию - это философская глубина, дидактичность, истинность; по функции - автосемантичность, образность, метафоричность, которые можно рассматривать как отражение опыта интроспекции носителей соответствуй ~ :обая роль

принадлежит анализу концептов как наиболее выразительных типов когнитивной деятельности человека. Между тем до сих пор в лингво-культурологии нет исследований по концептуализации мира в художественной системе Ф.Искандера. Все сказанное определило актуальность избранной темы.

Анализ концептов в указанном направлении позволит впервые выявить в художественном тексте Ф.Искандера философскую, социальную, историческую и культурную информации. Тексты рассчитаны на русскоязычного читателя, при этом в их смысловую ткань вплетена культура родного языка, которая удачно "обыгрывается" на русском языке. Функциональные возможности образных номинаций расширяются за счет дополнительных смыслов и оттенков родного языка.

Выбор объекта исследования обусловлен рядом причин. Во-первых, художественный текст представляет собой источник хранения и передачи информации, форму существования культуры, продукт определенной исторической жизни индивида. Во-вторых, текст охватывает все основные уровни языка, динамичен в своем проявлении. Концептуальный подход к объектам окружающего мира выявляет образные номинации, которые создают новые представления, характеристики, признаки в описании предмета речи. В-третьих, произведения Ф. Искандера уникальны по своему содержанию и самобытны по идейно-тематической направленности.

Цель диссертационного исследования заключается в контекстном изучении единиц вторичной номинации в их функционировании и взаимодействии в общей структуре текста. В соответствии с поставленной целью сформулированы следующие задачи:

Выявить лингвокультурологический статус художественного текста в языке;

Рассмотреть лингвистические и когнитивные особенности текста;

Раскрыть сущность явления художественного билингвизма как посредника двух языков и двух культур;

Изучить особенности функционирования ключевых концептов Бог - Жизнь - Смерть в художественно-философской культуре Ф. Искандера;

Определить роль образной номинации как выражения оценки в тексте.

Материалом исследования послужили примеры из произведений Ф. Искандера, извлеченные методом сплошной выборки. Фактический материал составил более полутора тысяч единиц текста.

4 ------....... .

Методы исследования. Выбор методов лингвистического анализа обусловлен спецификой исследуемого материала. Наряду с описательным и объяснительным методами исследований, анализ концептов в тексте осуществляется с применением элементов семантического, философского, когнитивного анализа, одновременно характеризующих смысловые особенности художественного языкового видения мира.

Методологической основой исследования послужили труды ведущих отечественных исследователей художественного текста. Кроме того, методологической базой диссертационной работы, находящейся на стыке интересов ряда филологических дисциплин (лин-гвокультурологии, лингвистики текста, литературоведения, стилистики, философии), стал комплексный анализ текста.

Научная новизна работы заключается в попытке впервые комплексно рассмотреть концептуализацию мира в художественном тексте Ф. Искандера, выявить глубинные подсознательные логико-философские, содержательные и психоаналитические процессы, влияющие на создание образной номинации в тексте. Выявлены различные авторские употребления концептов Бог - Жизнь - Смерть, сфера их использования с точки зрения коммуникативной значимости, логико-философского восприятия и национально-языковой специфики. Особое внимание уделяется созданию образной номинации в тексте.

Теоретическое значение исследования. Анализ малоисследованного аспекта художественного текста - концептуализация мира в тексте Ф. Искандера - позволяет глубже изучить систему мышления автора, его философское мировосприятие через свою призму видения мира и носителей языка. А это будет способствовать дальнейшему изучению философско-культурных концептов художественного текста как способа отражения этнического менталитета и личности автора. Результаты исследования расширяют имеющиеся представления о когнитивном подходе к явлениям концептуализации мира.

Практическая ценность диссертации состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы при чтении курсов по лингвистике художественного текста, теории перевода, стилистике, лингвокультурологии и философии языка, а также для слушателей курсов института повышения квалификации педагогических кадров.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 5 публикациях, докладывались и обсуждались на внутривузов-ских, региональных и Всероссийских конференциях.

1. Художественный текст можно определить как коммуникативно-направленное вербальное произведение, обладающее способом хранения и передачи информации, выступающее как феномен фило-софско-этической культуры народа, продукт определенной исторической эпохи, отражение психической жизни индивида через мировосприятие автора.

2. В типологическом плане текст как языковая категория имеет семиотическую, когнитивную и философскую характеристику, функционирующую в языковой картине мира.

3. Подтекстовая информация создает в тексте образные номинативные единицы.

4. Концепты Бог - Жизнь - Смерть являются ключевыми концептами в художественной системе Ф. Искандера, степень их использования зависит от концептуально-системного характера текста, а также от доступа автора к различным ментальным мирам и философ-ско-культурным кодам родного языка.

5. Образная номинация текста находится в отношениях взаимовлияния и взаимообусловленности при экспликации эмотивно-функционального текстового пространства.

6. Создание единиц образной номинации основано на уровне психоаналитизма посредством активизации речемыслительной деятельности индивидуума, где выявляется оценочная направленность текстов с концептуализацией мира.

Во введении определяются актуальность и научная новизна работы, ее цели и задачи, теоретическая и практическая значимость, обосновывается выбор языкового материала, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе - "Художественный текст как объект лингво-культурологического анализа" - рассматриваются основные теоретические вопросы, связанные с интересующей нас проблематикой: текст как особая область научного знания; основные подходы к изучению текста (особо выделяется антропоцентрический подход); текст как посред-

ник двух языков и двух культур; текст, подтекст и контекст; концептуализация мира в структуре знаний как особый ментальный мир.

Постановка проблемы исследования концептуализации мира в структуре художественного текста стала возможной в связи со становлением культурологически ориентированной лингвистики.

Художественный текст в последние годы воспринимается как система, отражающая ментальность социокультурной среды, когнитивное явление, которое позволило значительно расширить представление о потенциале познавательных способностей человека, а также о механизмах исследования сфер, так или иначе связанных с деятельностью человеческого мозга.

Художественный текст, являясь сложной языковой единицей, аккумулирует в себе разнообразное содержание. Часть этого содержания возникает в результате интенциональной деятельности автора произведения, выступающего в качестве субъекта высказывания, а также его культурологического, мировоззренческого ориентирования. Текст выступает как средство межкультурной коммуникации, способствующее познанию иноязычной культуры, носителей соответствующего языка, их менталитета и ценностей.

Анализ художественного текста (произведений Ф. Искандера), выступающего в качестве посредника межкультурной коммуникации, усиливает внимание к когнитивному познанию, а также эмоционально-ценностной ориентации читателя: чем шире круг освоенных реципиентом текстов высокого культурологического уровня, тем больше то поле, в котором возможны ассоциативные прочтения того или иного произведения, текста. Богатство интерпретаций конкретного художественного текста обусловлено, прежде всего, широтой контекстуальных связей, в пределах которых его воспринимает реципиент, т.е. многозначность трактовок прямо пропорциональна объему культурной информации, которой обладает читатель.

Художественный текст представляет собой необычную сферу функционирования языковых единиц, что дает возможность рассматривать его как и источник информации различного рода. Таковыми являются произведения русскоязычного писателя Ф. Искандера.

Соответственно в диссертации выделяется художественное рус-скоязычие как факт литературного творчества. В работе литературное русскоязычие классифицируется несколькими типологическими группами: а) творчество на русском и родном языках (Айтматов, Друцэ, Искандер); б) творчество лишь на русском языке (Базоркин, Гулиа,

Сулейменов); в) авторизированный перевод (Ч. Гусейнов и др.). Создавая произведение на другом языке, русскоязычные писатели привносят в текст свое видение мира, многовековые традиции своего народа И в результате взаимодействия двух языков и двух культур возникает "двойное параллельное восприятие национальной и чужой системы взглядов на явления и предметный мир", где наблюдается "межнациональное перекрестное опыление" (Искандер), способствуя переходу мысли в слово и слова - в мысли как совокупность представлений и знаний человека о мире. Это знание отражается через призму категорий и понятий, универсальных кодов культуры, участвующих в беспрерывном семиотическом обмене и интерпретации других культурных кодов.

В условиях художественного русскоязычия писатель выполняет как бы две функции: с одной стороны, он исходит из национального сознания, с другой - как бы переосмысливает факты и явления, чтобы их описание удовлетворяло восприятию читателя, при этом не теряя национальной ориентации. Этот процесс художественной формы воплощается в культурном феномене и в стиле изложения. К числу специфических свойств художественного текста Ф. Искандера относится отсутствие однозначного соответствия плана выражения и плана содержания. Русский язык, являясь средством изобразительности, а национальный язык, оказывая влияние на русский язык в сфере восприятия, совместно создают новое, особое понятие, т.е. русский язык, ориентирующийся на стихию национального, принимает новые, особенные формы повествования, находит структуры в пределах национального:: возникает взаимоориентация двух миров мышления, двух языков и двух культур. В результате автору удается "заставить работать" русский язык - язык межнационального общения - на изображение национального, создавать яркие, запоминающиеся картины жизни родного народа. Итак, антропологическая парадигма, в рамках которой мы исследуем текст, предполагает подход к тексту в его неразрывной связи с культурой народа и народной философией.

Произведения Ф. Искандера являются образцами мастерского владения русским языком во взаимодействии с абхазской народной культурой с "размышляющей мудростью" и собственным юмором, умением в форме шутки говорить об очень серьезных моральных, этических и даже политических проблемах.

В данной главе обстоятельно анализируются основные подходы к изучению текста: лингвоцентрический ("язык - текст"); текстоцен-трический (текст как автономное структурно-смысловое целое); ан-

Анализ текстов с позиции антропоцентризма становится особенно важным, когда речь идет об объектах другой культуры.

Ключевые понятия когнитивной лингвистики - концепт, концептуализированная область, концептуализация мира, которые дают возможность исследователю текста описать концептуализированные текстовые области и выявить базовые для них концепты.

Следует отметить, что до сих пор окончательно сформировавшей когнитивной теории текста пока еще нет. Мало исследований по изучению художественного текста в когнитивном аспекте, и проблема представления знаний о мире в художественном тексте по-прежнему актуальна. Можно надеяться, что концептуальная модель текста как понятие развивающееся в будущем займет особое место со своей множественностью подходов и направлений, дополняющих друг друга и способствующих более полному раскрытию его природы именно в лингвокультурологическом аспекте.

Художественный текст в своей основе способствует созданию подтекста. Подтекст в диссертации трактуется как скрытая информация, извлекаемая из текста благодаря ассоциативности его единиц и их способности приращения смыслов. Подтекст возникает там, где необходимо намекнуть или отослать к тем или иным оценкам. "Подтекст - сложная часть информации, которая воспроизводится автором при помощи определенных кодов и направляется читателю через текст таким образом, чтобы читатель мог проникнуть в смысл.

В то же время подтекст отличается от импликации. Импликация обозначает недосказанность, подтекст - намек.

Без понимания подтекста Ф. Искандера невозможно более или менее полное восприятие его художественного текста, так как подтекст напрямую связан с авторским мировоззрением, и автор постоянно осуществляет рефлексию на творчество. Авторский код в наибольшей полноте содержится в подтексте и выявляется в процессе анализа рефлексии.

Во второй главе - "Основные концепты в художественном тексте Ф. Искандера" - раскрываются особенности восприятия произведений Ф. Искандера, дается концептуальный анализ семантики искандеровского текста. Анализ концептов дает возможность рассмотреть художественный текст с точки зрения лингвистики, т.е. идеальные "ментальные сущности", которые создают обобщенный образ

слова, модель его сознания. За основу толкования этого термина применительно к художественному тексту, как нам представляется, более приемлемо определение А. Вежбицкой: "...объект из мира "идеального", имеющий имя и отражающий определенные культурно-обусловленные представления человека о мире "Действительность" . При интерпретации текста лингвисты преимущественно ориентируются "на смысл, который существует в человеке и для человека". В художественном тексте отражению подвергается не мир в целом, а "пики", т.е. его составляющие, которые представляются говорящему наиболее важными, наиболее релевантными, наиболее полно характеризующими мир. Концепт существует в сознании человека, детерминируется культурой, опредмечивается в языках, что делает концептологический анализ удобным для синтезного исследования сознания языка и культуры автора.

Понимание основных концептов в произведениях Ф.Искандера важно для восприятия художественного текста писателя. Подтверждением этого могут служить слова самого Ф.Искандера: "...Коль скоро слова не могут выйти за пределы царства мысли не изменившись, сознание всякого философа - это парник для языка".

В основе художественной системы Ф.Искандера лежит, как нам представляется, концепция мира и человека как диалектика "макрокосма" и "микрокосма". Большое отражается в малом подобно тому, как в капле воды отражается мир. Малое - частица большого, неповторимая, неотъемлемая... И бесконечное количество этих малых "неотъемлемых неповторимостей" в своем единстве составляют глубину, целесообразность, неоднозначность и, в конце концов, гармонию большого. Целостность творчества Ф.Искандера и, следовательно, его художественной системы обусловлена "чегемской идеей" писателя.

Роман "Сандро из Чегема" - несоизмеримая часть духовного, нравственного, человеческого "я" Фазиля Искандера. Он считает, что "человек - существо идеологическое. Начиная от сапожника и кончая, к примеру, философом Кантом, человек создает в своей голове образ мира - и действует в основном в согласии с этой моделью. У чегемцев "модель" особенная. Она специфична огромной мерой ответственности перед родом, семьей, другими людьми, перед неписаными законами и обычаями, установленными далекими предками". Это - органичная часть существования в чегемском мире. Большинство героев живут в ладу с законом рода, совестью. Все они составляют сложный, гармоничный мир художественной системы Фазиля Искандера.

По Искандеру, творческое понимание не отказывается от себя, от своего места во времени, от своей культуры и ничего не забывает. Энергия автора-читателя - это энергия мысли. Энергия языка - энергии материи. Энергия - комплексная величина, состоящая из эксплицитной и имплицитной частей. Эксплицитная составляющая определяет способность текста быть одинаково воспринятым как различными носителями языка, так и механическим считывающим устройством по заданному алгоритму. Эксплицитная часть энергии направлена на-сохранение стабильности интертекста, передачу информации из поколения в поколение, преемственность эволюционного процесса. Текстовые прагматические основы восприятия художественного произведения Ф. Искандера - это условия, в которых возникает резонанс между энергией автора и энергией читателя. Существуют две группы прагматических условий - текстовые и когнитивные.

Концепт "Бог". Концепт "Бог" в произведениях Ф. Искандера имеет многочисленные синонимы, которые в совокупности раскрывают содержание данного феномена, восприятие, понимание, толкование которого обусловлено, в первую очередь, мировоззренческим фактором.

Бог Ф. Искандера многолик и многозначен. Этот концепт вмещает в себя целый комплекс образов и определений, каждый из которых требует особого рассмотрения во взаимосвязи с другими тяготеющими к нему понятиями.

Бог, рассматриваемый всегда более или менее как личность, считается сущностью. Человек - это единственный пункт, в котором и посредством которого не только первосущее само себя постигает и познает, но он есть также сущее, в свободном решении которого Бог может осуществлять и освящать свою чистую сущность. В своем человеческом бытии, смысл которого принимать решение, человек обладает высшим достоинством соратника Бога, соучастника в его делах, который должен нести впереди божественное знамя.

У Искандера в "Рукописи, найденной в пещере" Сократ высказывает мысль, что "человек бсть существо и телесное и духовное одновременно", но человек должен сдерживать себя, и если ему это уда-стЫ, значит его "дух управляет телесностью":

"Телесность - это огонь, на котором варится похлебка нашей жизни. Наш дух, как хорошая хозяйка, следит за этой похлебкой: вовремя перемешивает ее, 7по убавляет огонь, то прибавляет. Словом, наш дух делает нашу жизнь съедобной для нашей совести...

Так происходит, когда телесность и дух в правильных отношениях, когда телесность подчинена духу (с. 175).

Это очень близко горскому мировоззрению, где сдержанность чувств и желаний является нормой жизни, а потеря контроля над собой считается позором:

Телесность должна быть верной рабой духа. А дух, в свою очередь, должен время от времени пускать на волю свою телесность, чтобы не впасть в гордыню (с. 179).

Сильная страсть тела имеет право на существование, когда она подчинена еще более сильной страсти духа (с. 180).

Совесть - основополагающее понятие во всей художественной философской концепции Ф. Искандера. Совесть здесь то же, что и честь (лицо), а трепетное отношение горцев к чести широко известно. Цепочка - Бог - Совесть - Жизнь встречается на страницах произведений Ф. Искандера довольно часто. Для ее раскрытия особый интерес представляет беседа Бога и дьявола:

Бог: Я вложил в людей искру совести и искру разума. Этого достаточно, чтобы весь остальной путь они прошли сами При всех своих страшных заблуждениях они, в конце концов, исполнят мой замысел, если будут раздувать в себе искру совести и искру разума... Я дал людям средство... Действуйте сами. А в минуту слабости вам поможет вера - мой одобряющий кивок. (Здесь вера и ответственность - одно и то же.)

Дьявол: Ты говорил, что знак твоего существования есть на земле.

Бог: Да Это совесть. Никакими причинами ее не объяснить (с. 76).

Действительно, у разума есть масса важных доводов, почему он поступил так или иначе, ими можно оправдаться перед другими. Они поймут и простят, но у совести есть единственный довод: "не смог поступить иначе", что-то (или кто-то, Бог) подсказало это решение, как единственно возможное и правильное. Суд совести важнее и страшнее человеческого суда.

Бог: У совести всегда достаточно разума, чтобы поступать справедливо, а у разума иной раз недостаточно совести, чтобы действовать разумно (76).

Только Разум, направленный совестью, приведет к Истине.

Человек неверующий, но с чистой совестью гораздо угодней Богу, чем верующий, но с нечистой совестью. Такой верит, и, сподличав, надеется: "Бог милостив, отмолю грех". Конечно, можно сказать, что неверующий, но совестливый человек носит в себе неосознанную рели-12

гиозностъ. Но никак нельзя пренебрегать и тем, что такой человек, будучи взрослым и разумным, нам говорит: "Я не верю". Правильней всего предположить, что такие люди входят в бесконечную сложность божьего замысла. Они ему нужны ("Стоянка человека", с. 528).

Ф. Искандер никогда не "навязывает" свою веру в Бога, но понимает, что человек может воспринимать различные лики Бога: совесть, истина, ответственность, свет, мудрость, справедливость и т.д. Он ставит вопрос, давая возможность задуматься и сделать свои выводы:

Когда ко мне приходит то, что называют вдохновением, ...разве я не понимаю, что в меня влилась некая сила, не принадлежащая мне? Было бы научной некорректностью и даже... плагиатом приписывать эту силу самому себе.

А человеческая корректность в чем заключается? - спросил я.

Сам посуди. Я был на фронте трижды ранен и остался жш. Мой самолет горел, но я его успел посадить и остался жив. Разве чувство благодарности не подсказывает, что существует объект благодарности? (с. 533).

Т.е. чувство благодарности имеет своим объектом благодарности Бога:

Искусство нарушает естественно-научные законы, но именно поэтому искусство - чудо, Божий дар (с. 386).

Бог-Свет реализован писателем в поэме "Малыш, или Поэма света":

Свет есть любовь. Любовь есть свет...

Свет - хлеб с голодным пополам...

Свет - единственная явность Бога.

Другого не было и нет.

Свет - торжество над мраком, вдохновение поэта, но Божий свет полное свое воплощение находит в детях. Дети ближе к природе - они ближе к Богу. И в дальнейшем черта "детскости" в характере взрослых людей есть показатель приближенности к Создателю:

Всю правду знает только Бог! ("Стоянка человека", глава "Мальчики и первая любовь ", с. 492).

Наверху - Бог, внизу - ты ("Сандро из Чегема", рассказ "Богатый портной", с. 45).

Бог - всеблагая, но и грозная сила ("Софичка", с. 138).

Бог у Искандера - Главный Тамада. Культ тамады - самого уважаемого, опытного, мудрого и находчивого человека, обладающего чувством юмора и чувством меры. Тамада в кавказском застолье -

главный человек, распорядитель пира, т.е. пира жизни. И обозначение Бога этим именем показывает всю значительность мысли этой личности для горских народов:

Он смотрел на небо и думал о бренности человеческих усилий. Да и стоит ли делать какие-то усилия, если оттуда, сверху, Главный Тамада следит в своей небесный бинокль за всеми людьми, чтобы каждый делал предписанное ему в согласии с его великим Замыслом... (с. 64).

В другом месте Бог - "хороший судья" ("Сандро из Чегема"). Искандер дает понять, что наши мысли, наши дела и поступки имеют последствия как результат содеянного. Человек, поступивший неверно, делает отрицательный шаг, за что его постигнет наказание. Чегем-цы очень чутки в голосу своей совести, на котором с ними общается Бог, поэтому, допустив ошибку, совершив грех, они впоследствии хорошо помнят, за что Судья их наказал. Когда товарищ дяди Сандро вымыл свои чувяки в ручье, из которого только что пил, не спустившись чуть ниже, за нарушение святого обычая их тут же настигло возмездие: ручей пересох. \

В рассказе "Тали - чудо Чегема" Творец предстает совершенно в "

другом виде:

В этот еще свежий зной, в этот тихий однообразный шелест папоротников... так и видишь Творца, который пробирается вон к тому зеленому холму, с которого он, надо полагать, надеется спланировать мировое пространство. Но есть что-то странное в походке Творца, да и к холму он почему-то не прямо срезает, а как-то по касательной двигается■ то ли к холму, то ли мимо проходит... А-а, доходит до нас, это он пытается обмануть...догадку о его бегстве, боится, что вот-вот за его спиной прорвется вопль оставленного мира, недоработанного замысла: "Как?! И это все?!" - "Да нет, я еще пока не ухожу, - как бы говорит на этот случай его походка, - я внесу еще немало усовершенствований...

Мы видим слабое существо, уставшее и одинокое, затравленное нами, людьми, его "коллегами". Образ наводит на мысль, что это ему требуется наша помощь, наше понимание, вера в его силы. Но ему не на кого и не на что надеяться, ведь это он - Бог Всезнающий и Всемогущий. Надежда - не его привилегия! И что же делать миру, если Бог надеется на авось? Этот вопрос писатель оставляет открытым. В такой роли, насколько нам известно, Бог предстает перед читателями впервые.

Концепт "Бог" в художественной культуре Ф. Искандера максимально приближен к человеку и предстает перед нами, как: реальность 14

совести; Главный Тамада; учитель; хороший судья; пастух; инстанция, не отклоняющая жалоб; ответственное лицо; Творец-неудачник; Бог - любовь, свет, талант, истина, мудрость, справедливость, вера, добро, надежда.

Отношения чегемцев с Богом родственные, почти "свойские". Они открыты для Бога, а Бог открыт для них и того "детского в их душах". В творчестве Ф. Искандера наблюдается тенденция влияния разных культур в понимании Бога - славянской и кавказской, в то же время автор чаще обращается к национальной специфике осмысления Бога.

Концепт "Жизнь" у Искандера включает в себя множество элементов, в совокупности создающих целостное представление о бытии, о жизненных установках, мировоззрении писателя, о его ценностных ориентирах.

Начальная точка жизненного пути - рождение. Считается, что всю дальнейшую жизнь избирает сам человек. Цель пути заключается в обнаружении себя для других, в том, чтобы другие тебя увидели.

Жизнь - это семья, друзья, государство, коллектив, работа. Это лишь малый перечень сторон жизни, которое нашли свое воплощение в художественной концепции писателя.

У Искандера свет огня и очага - метафора жизни. Проклятие "чтобы ты воду пролил на свой очаг" означает пожелание смерти человеку.

Идея очага в повести "Софичка" рассматривается как первооснова возникновения идеи дома:

Костер!.. Прасущность человеческого уюта... У костра человек впервые задумался о небе и Боге, ибо с неба хлестнувшая молния, сопровождаемая громом, сожгла первое дерево, и человеку явился огонь, и он почувствовал, что Бог - всеблагая, но и грозная сила... (с. 138).

Идея дома - костер. Хозяин идеи - костер... Цивилизация незаметно изгнала из дома костер. Хозяина дома изгнали из дома, выдав дому некоторое количество удобных заменителей костра... И человек остался в доме, который он когда-то создал для костра... Человек забыл, что в его доме когда-то был костер, был очаг, и не понимания горькой самоиронии своих слов, иногда автоматически называет родной дом родным очагом, как говорили в старину... Что же сейчас собирает семью и близких семье людей вместо домашнего очага? Алкоголь или телевизор... Диалог в семье заменился монологом телевизора У очага мы жили сами, а теперь вынуждены жить отраженной в стекляшке чужой жизнью, в которой ничего нельзя изменить (с. 139).

Жизнь - это дом. Дом, исторически являясь исходным местом появления человека, его становления, средой его бытия, совершенно естественно воспринимается в большинстве культур как организующий центр мира. Можно сказать, что дом, как и человек, "является мерой всех вещей". Так, люди достигают потолка, двигаясь по лестнице карьеры, взбираются на "крышу мира" (Памир), прорубают окно в Европу, хлопают дверью, уходя, даже если двери на самом деле нет, они загоняют друг друга в угол и спускаются в "подвалы" памяти. Человек может уподобляться дому .

В другом значении "дом" - символ прошлой жизни и не только обитателей дома, но и жизни и судьбы целого государства. "Дом" Ф. Искандера - "Дом" с большой буквы. Небольшой рассказ "Большой День Большого Дома" - ностальгия по ушедшему счастью, детству, юности.

Один из вариантов жизни - древо жизни, родовое дерево, когда-то обязательно имевшееся в каждом доме, как источник знаний о своем происхождении, истории и как повод для гордости. Оно актуализирует мифологические представления о жизни во всей полноте ее смыслов и противопоставлено смерти, гибели, злу.

В древе жизни, в самой ее сердцевине, упрятаны жизнь и ее высшая цель - бессмертие. Не случайно Софичка сажает над могилой любимого мужа росток вечнозеленой лавровишни: Траурные - глянцевитые вечнозеленые листья лавровишни ей казались наиболее уместными. Он и встретился ей в первый раз в жизни лицом к лицу с веткой лавровишни в руке.

Жизнь ассоциируется с деревом. Абхазцы называют пожилого человека аццлахюста - "старое дерево"; если очень пожилой человек, умирая, мучался, из очага брали горящее полено и клали его в сторону, чтобы оно погасло.

Искандер тоже призывает видеть жизнь, радоваться каждому ее дню, бережно относиться к этому Божьему дару, не осквернять его завистью, предательством, ложыо, тем более самоубийством. Ориентирами в жизни человека должны стать совесть, прабда, ответственность, мудрость. Тогда она обретает смысл, станет источником радости для окружающих:

Именно потому, что живая жизнь все время движется и меняется, нам нужен ориентир алмазной прочности, а это и есть правда. Она может быть неполной, но она не может быть искаженной сознательно даже ради самой высокой цели. Иначе все развалится... ("Кролики и удавы", с. 309). 16

Во "Сне о Боге и дьяволе" Бог говорит, что вера и ответственность - это два названия одного и того же. Она выражается в повышенной требовательности к своему образу жизни и образу жизни близких. В "Стоянке человека" Виктор Максимович говорит, что "настоящая ответственность бывает только личной. Человек краснеет один" (с. 531). Ему отвечать за свою жизнь перед Богом и своей совестью, поэтому, по Искандеру, жить стоит так, чтобы не краснеть за нее, ориентируясь "умом, настоянным на совести". Это мудрость, которая дает правильно жить на земле:

Мудрость не учит побеждать в жизни. Познавший мудрость молча переходит в стан беззащитных. Но когда все люди. . перейдут в стан беззащитных, защищаться будет не от кого и боги благословят нашу землю.

Мудрость все может, но она не может только одного - защитить себя от хама ("Рукопись, найденная в пещере", с. 182, 191).

Жизнь - это мудрость, высшая духовная потенция человека, синтезирующая все виды познания и активного отношения человека к миру. Мудрость заключает в себе идеал.

Главным злом в жизни человека, одним из величайших грехов писатель признает предательство. Эта проблема очень тщательно разрабатывается в "Кроликах и удавах":

Грубость всякого предательства ощущает только сам преданный... Поэтому любой преданный предатель, вспоминая свои огцуще-ния, когда он предавал, и, сравнивая их со своими ощущениями, когда он предан, с полной искренностью думает: все-таки у меня это было не так низко... (с. 325);

Что может быть унизительнее для предавшего, чем сознание того, что его предательством не смогли как следует воспользоваться (с. 340).

Душа, совершившая предательство, всякую неожиданность воспринимает как начало возмездия (с. 305).

Еще один важный компонент жизни - государство. Писатель не мог обойти вниманием вопросы, касающиеся власти, управления, государственного строя, имея возможность сравнивать две эпохи в жизни страны.

Чтобы выжить в двадцать первом веке, человечество должно сменить классическую политику хитрости на политику совестливости, то есть политику отсутствия политики (с 432).

Все великие религии утверждают, и наш личный опыт подтверждает это, главное в человеке - совесть. То, что главное в человеке, то является главным и для человеческого общества, и для государства (с. 429).

Экономика без базиса - совести - это зверинец с открытыми клетками, что мы видим сегодня у нас (с. 430).

Принцип "выживает сильнейший", ставший сейчас особенно актуальным, вызывает у Ф. Искандера отвращение и ярое неприятие. Он смотрит на этот мир глазами Задумавшегося: "печальными и вместе с тем проницательными..., а точнее сказать, проницательными и именно потому печальными".

Но и в самые трудные минуты отчаяния герои Ф. Искандера остаются верными жизни. Писатель внушает:

Если жизнь представляется невозможной, есть более мужественное решение, чем уход из жизни. Человек должен сказать себе: если жизнь действительно невозможна, то она остановится сама. А если она не останавливается, значит надо претерпеть боль. Так суждено. Каждый, претерпевший большую боль, знает, с какой изумительной свежестью после этого ему раскрывается жизнь. Это дар самой жизни за верность ей, а может быть, даже одобрительный кивок Бога (с. 349).

Как видно, концепт "Жизнь" представлен как понятие всеобъемлющее: это все то, что нас окружает - это мир со всеми его оттенками, это радость каждого прожитого дня. Жизнь - это дар Бога; Жизнь - это свет; Жизнь - это видение; Жизнь - это гармония с природой; Жизнь - это Дом; Жизнь - это дети; Жизнь - это творчество; Жизнь - это борьба духа; Жизнь - это мудрость, ответственность; Жизнь - это совесть; Жизнь - это Родина, земля, государство; Жизнь -это любовь к людям, открытость миру...

Концепт "Смерть" - важнейший фактор человеческого существования. Смерть подводит черту жизни. Истины последней инстанции часто открывались людям перед смертью. Человек в этом смысле - самое несчастное из животных, поскольку знает заранее о том, что ему предстоит умереть.

Смерть, как и рождение, формирует гранищ.1 человеческой жизни. Все, что вне этих границ, для человека не существует. Смерть сопровождает человека" с момента его рождения. Какое бы время его жизни мы не взяли, человек всегда достаточно зрел Для того, чтобы умереть.

По Искандеру, знание 6 смерти" д&ет""огромное преимущество человеку, поскольку смерть оргайизует человеческую жизнь, заставляет человека искать смысл и оправдать перед самим собой свое существование.

В художественной концепции Ф. Искандера воплощены различные виды и формы смерти. Это:

а) физическая смерть близкого человека:

Брат Роуфа Шамиль не пришел попрощаться с мертвым братом. Это было верным признаком того, что он готовится к кровной мести По древним законам... брат не может оплакивать смерть брата, не отомстив за его смерть ("Софичка", с. 45);

б) социальная смерть; изгнание как наказание, кара:

Я дала слово своему покойному мужу до смерти не прощать ему эту смерть... Нет у меня брата, он умер раньше моего мужа" ("Софичка, с. 47);

в) поведение как следствие стыда перед людьми:

Зенон вспомнил абхазский обычай: муж не плачет над трупом жены По-видимому - часть общего горского культа сдержанности ("Утраты", с. 211).

Боль не измеряется количественно. Потеря любимых всегда приносит страдания. Но даже в минуты такого отчаяния писатель призывает оставаться верными жизни, ведь она принадлежит и другим, близким людям и Богу:

Если жизнь представляется невозможной, есть более мужественное решение, чем уход из жизни. Человек должен сказать себе: если жизнь действительно невозможна, то она остановится сама. А если она не останавливается, значит надо претерпеть боль ("Размышления писателя", с. 349);

г) случайная, безвременная гибель; насильственная смерть:

То, что увидел Чик, потрясло его, как ничто в жизни не потрясало. Чик видел труп... двадцатилетнего юноши.. Чика пронзила мысль... о беззащитности человека, его слишком большой телесной хрупкости ("Чаепитие и любовь к морю", с. 243);

д) смерть как следствие нарушения данного слова, обета:

Клятва, данная умирающему мужу, была ею невольно нарушена, и прервалась духовная связь с ним, поддерживавшая ее великую жизненную энергию... Через месяц она умерла.. ("Софичка", с. 137);

е) благородная, почетная смерть - смерть в бою, смерть как подтверждение своих убеждений и др.:

При стечении всей семьи, родни, кроме тех, что были на фронте, всего села и многих людей из других сел с почетом похоронили старого Хабуга на семейном кладбище ("Софичка", с. 110, 111);

ж) смерть как следствие потери связей с землей предков:

Хороший человек старается жить и умереть там, где он родился ("Большой день Большого дома", с. 176);

з) смерть вследствие нарушения гармонии с природой:

"Что ты наделал?"" - говорят, вскричал старый охотник, увидев груду наваленных друг на друга косуль, и упал без сознания... Через некоторое время он заболел... и умер ("Утраты", с. 220);

и) духовная смерть при жизни. Предательство:

"Предавать - это убивать, только не своими руками" ("Кролики и удавы ", с. 301).

Концепт "Смерть" в художественной системе писателя включает в себя различные формы: физическая; социальная - изгнание; духовная - предательство, зависть, безжалостность; поведение как следствие стыда перед людьми; случайная, безвременная гибель; насильственная смерть от рук мстителя, кара; смерть как следствие нарушения данного обета; благородная, почетная смерть - гибель в сражении, на войне; смерть как уход от борьбы; смерть как утверждение своих убеждений; смерть как следствие потери связей с землей предков; смерть вследствие нарушения гармонии с природой и т.д.

В третьей главе - "Образная (метафорическая) номинация в тексте Ф. Искандера" - анализируется текст с позиций когнитиви-стики образных номинаций, исследуются взаимодействие эмотивно-сти, экспрессивности и оценочности в художественном тексте, национально-стилистический и культурно-исторический характер подачи.

Метафора в тексте Ф. Искандера содержит большой потенциал для порождения философских остроумных и метких оценочных суждений, часто изменяя общепринятый взгляд на вещи. Через привлечение внимания к самой форме выражения метафоры позволяют автору раскрывать суть изображаемых явлений, моделируя необходимый ассоциативный фон их оценочного восприятия, имеющего большое значение в художественном тексте.

Интенсивность использования метафоры находится в прямой зависимости от жанра произведения, авторских интенций, характера персонажей и т.д. Единицы образной номинации очень часто играют роль центра, ключевых слов, вокруг которых концентрируются остальные элементы текста. Экспрессивность, возникающая в тексте при реализации образной номинации в произведениях Ф. Искандера, носит легкий, непринужденный характер, при всей глубине и серьезности, а также философичности подтекстового содержания произведения.

Ф. Искандер часто прибегает к языковой игре, особенно в целях выражения оценочности через комическое состояние - шутку, иронию, гротеск и др. Языковые средства составляют значительную часть художественных приемов создания языковой игры. Частое использование иронии Искандером обусловлено тем, что в основе и языковой игры, и комического лежат одни и те же принципы - принцип противоречия, контраста, неожиданности, отклонения от нормы, и они реализуются в тексте: Простейшей формой фамильного невезения была учеба моего" старшего брата. Мой старший брат, обладая многими более скрытыми достоинствами, имел один откровенный недостаток - он плохо учился. Но сказать, что он плохо учился, - почти ничего не сказать. Он как-то сказочно, феерически плохо учился. Он попадал в каждую историю, которая случаюсь в школе и ее ближайших окрестностях (с. 120). В данном примере реализуются две, вытекающие одна из другой, единицы образной номинации: "простейшая форма фамильного невезения" - плохая учеба брата и "сказочно, феерически плохо учился".

Я был тогда влюблен в одну девушку. Днем она работала учетчицей в бухгалтерии одного военного учреждения, а вечером училась в вечерней школе. Между этими двумя занятиями она успевача назначать свидания, и, к сожалению, не только мне. Она разбрасывала эти свидания, как цветы (с 7). Как видно, значение слова "цветы" несколько смягчает отрицательное отношение автора к данному персонажу и поступкам. В осмыслении Ф. Искандера, "свидания" - это "цветы", но цветы не берегутся, а "разбрасываются"; благодаря такому двуплановому контексту создается ощущение некоторой легкости и даже легкомысленности.

Одним из приемов реализации образной номинации в тексте является создание оценочности.

Для определения оценочности образной номинации текста необходимо определить, какова природа оценки, выявить связи оценки с экспрессивностью, информативностью, теорией ценностей, охарактеризовать объект и субъект оценки, соотношение оценки и номинации вообще, функционирование оценки в тексте.

Оценка может не только носить субъективный характер, но и выражать коллективное, общественное мнение. Оценка - это выражение как оценочной квалификации какого-либо объекта, так и положительного, отрицательного или нейтрального отношения к нему. Это отношение, как правило, сопровождается проявлением определенных

чувств, эмоций. Категории эмотивности и оценочное™ взаимосвязаны и взаимообусловлены. Содержание категории эмотивности выражается различными языковыми средствами и в разной степени передает весь спектр эмоционального состояния человека. Например: Звук смеха - как сноп света. Может быть, смех - это озвученный свет! Улыбка - струение света (с. 233).

Часто эмоционально-оценочный характер концепта зависит от контекста, хотя экспрессивность потенциально не присуща слову: Только свиней, насколько я помню, разрешали держать в любом количестве. Может быть, учитывали, что слегка омусульманенные абхазцы свинину не едят и это послужит естественной преградой к излишнему накопительству (с. 31).

Образная номинация писателя связана с его манерой изображения действительности, а также его индивидуально-авторским стилем.

Ф. Искандер, используя жизненный опыт и знание родного быта, саму практику бытия абхазского народа, достаточно ясно и полно дает русскоязычному читателю то или иное определение, описание национальных традиций, игр, обычаев и т.д. В результате таких толкований читатель знакомится с культурой, историей народа, отношениями героев писателя, их духовной жизнью и нравственными ценностями.

Простые истаны, которые "открывает" в произведениях Искандер, могут показаться банальными, но ведь, в сущноста, истанная мудрость всегда наивна, ибо она возвращает сложным, запутанным отношениям жизни первозданную стройность. "Любовь - это высшая норма заинтересованное™", - пишет Искандер. Наивно? Да. Мудро? Еще как! Время от времени вырываться из мельтешащей суеты будней и тыкаться носом в старые добрые истаны - значит, сохранять в цело-стаости восприятие мира.

По Искандеру, настоящие люди - это те, что с годами не утрачивают детской веры в разумность мира, ибо эта вера поддерживает истинную страсть в борьбе с безумием жестокоста и глупости.

Эта детская вера в разумность мира, пронесенная сквозь годы, составляет сердцевину жизнерадостаого и поэтического характера искандеровских книг. Смех отрицает глупость и чванство, пошлость и лицемерие, он подтрунивает над человеческими заблуждениями, но становится сатирическим, когда люди своим образом мышления и поступками наносят вред другим людям, всему общему делу. Смех в эс-тетаке Искандера - синоним правды.

Эпитеты, сравнения он передает в разных вариациях, по-разному, беспредельной гибкостью и красочностью:

остроязычный балагур, высокий, тонкий и гибкий, как ореховый прут... (с. 613).

Разбрызгивая усатые фонтаны воды, машины переправились через ручей, образованный ливневыми водами (с. 482).

Природа у Ф. Искандера живая, "дышащая":

Горные вершины непрерывно курятся, как трубки столетних старцев.

Ветры дружат, как братья: Покоряясь неукротимому движению вперед, они встречаются где-то у исполинских снежных пряжей, как любящие братья... Мир словно молоком полит... Солнце пытливо следит за людьми, за их намерениями... и т.д.

В произведениях Ф. Искандера фразеологизмы выполняют разнообразные функции. Отдельно выделяются тематические группы фразеологизмов, используемых автором (ср.: Носа не высунешь, чтобы не шмякнуться в какую-нибудь историю; то, что он выпьет, я в ухо налью; душа моя плавно опустилась в желудок и мн. др.).

В заключении представлены основные выводы исследования, определяются перспективы дальнейшего изучения исследуемой проблемы.

В общефилософской и художественной системе Ф. Искандера отражены гармония единичного и общего, диалектика "микрокосма" и "макрокосма". У Ф. Искандера всегда власть духа выше власти силы (даже тогда, когда это считалось невозможным). И носитель этого Духа - Человек наделен достоинством, памятью, источник которого - в его духовной культуре. И это включает в себя и все то, чем человек может быть и стать. Общие направления художественной системы Ф. Искандера сводятся, во-первых, к поиску универсалий в составляющей природе человека, во-вторых, к попыткам соотнести уже найденные универсалии с социальной организацией человека, ибо, как говорит сам Ф. Искандер, "такая хрупкая вещь, как человеческая жизнь,

может иметь достойный смысл, связавшись с чем-то безусловно прочным, не зависящим ни от каких случайностей, с несокрушимой Прочностью, с вечной Твердью".

Изученные нами тексты произведений Ф.Искандера показывают, что понятийная основа ключевых концептов - это человек и его философское бытие. Культурные концепты здесь выступают как выразители культурных доминант, включающих ценностный компонент применительно к авторским высказываниям, подтекстовым информа-циям и национальным ценностям.

Концепты и метафоры - не только языковые, но и большей частью концептуальные феномены. Их исследование становится новым этапом в изучении концептуализации мира художественного текста. Это, на наш взгляд, та основа, на которой в дальнейшем под новым углом зрения можно рассмотреть обсуждаемую проблему.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. К проблеме концептуализации мира в художественной системе Ф. Искандера // Лингвистическое кавказоведение и тюркология. Традиции и современность. Материалы третьей Всероссийской научной конференции. - Карачаевск, 2004. - С. 78-83.

2. К вопросу о концептуализации мира в художественном тексте (на материале произведений Ф. Искандера) // Проблемы развития языков Северного Кавказа. Материалы региональной научной конференции. -Нальчик, 2004. - С. 109-114.

3. Концепты "жизнь" и "смерть" в художественном осмыслении Ф.Искандера // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 15. -М.,2005.-С. 75-84.

4. Культурная семантика концептов // Сборник научных работ АГУ. -Сухум, 2005.-С. 47-51.

5. Особенности метафоры в художественном тексте (на материале произведений Ф. Искандера) // Человек и вселенная. - СПб., 2005. - № 5. -С. 38-47.

печать 13.05.2005. Тираж 100 экз. Заказ № 4470.

Типография КБГУ 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173

РНБ Русский фонд

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Табулова, Татьяна Хаджимуссовна

Для современной лингвистики характерно изучение языка в контексте с человеком, его сознанием, мышлением, духовной и практической деятельностью. В этой связи возрастает научный интерес к художественному тексту, который позволяет взглянуть на язык с точки зрения отражения в нем культурных ценностей нации, то есть, выражаясь словами немецкого ученого-философа Г-Г. Гадамера, «это (художественный текст - Т.Т.) взаимное сопряжение уникального звучания и многоголосия, благодаря которому каждое слово становится в центр особой системы координат и целое предстает как ткань, единственная в своем роде. Текст - это текстура, ткань, то есть целое, образуемое определенными нитями, тесно переплетенное особым, лишь данной ткани присущим образом» [Гадамер 1992: 144].

В любом художественном тексте заложены данные об отношении художника к своему детищу, к тому материалу, который является основой вербального искусства - языку. По определению А.А. Потебни, «художественное произведение есть синтез трех моментов: внешней формы, внутренней формы и содержания, т.е. видя в нем идеальность и цельность, свойственные искусству, мы замечаем, что и слово есть искусство» [Потебня 1976:190].

Со второй половины XX в. лингвистика текста прошла дискуссионный и сложный путь становления и развития как самостоятельная научная дисциплина. Текст рассматривался с разных методологических позиций, в основе которых - законы организации текста, универсальные категории, роль в языковой системе и в речевой деятельности и другие основополагающие положения.

Несмотря на решение многих вопросов лингвистики текста, до сих пор нет общей теории текста и его общепринятого определения. Однако все пришли к одному мнению: необходимо комплексное, синтетическое рассмотрение природы художественного текста, чтобы во всей полноте осветить его семантические и эстетические функции.

Художественный текст как явление сложное становится объектом анализа не только традиционной лингвистики, но и психологии, антропологии, философии, культуры, логики, текстологии. Текст теснейшим образом связан с теорией речевой коммуникации, прагматикой, когнитологией.

Текст как способ индивидуально-авторского восприятия действительности представляет собой сложный многоуровневый процесс, который дает возможность определить механизмы создания и функционирования единиц номинации, а также выявить закономерности внутреннего развития языка в их соотношении с потребностями языкового коллектива. Текст апеллирует к фоновым знаниям индивидуума, его ментальности, чувственности, адекватному восприятию окружающего мира, а также способности экспрессивного реагирования на вербальные знаки и выработке собственной оценочности. Таким образом, и в произведении, и в слове как его первоэлементе заложены потенции к познанию философско-культурного бытия и самого процесса творчества.

С наибольшей очевидностью такая концептуализация мира представлена в произведениях Ф.Искандера, однако данная проблема до сих пор не была предметом специального изучения, тогда как в современной лингвистике текст переосмысливается в реальном процессе культуросозидания в конструкте концепта и образной номинации.

Каждая языковая личность одновременно является и культурной личностью. Поэтому его языковые знаки способны выполнять функцию «языка» культуры, что выражается в способности языка отображать культурно-национальную ментальность его носителей.

Наш выбор произведений Фазиля Искандера не случаен. Тексты произведений Ф.Искандера, в первую очередь, содержат следующие признаки: по содержанию - это философская глубина, дидактичность, истинность, по функции- автосемантичность, образность, метафоричность, которые можно рассматривать как отражение опыта интроспекции носителей соответствующего языка. В этом особая роль принадлежит анализу концептов как наиболее выразительных типов когнитивной деятельности человека. Между тем до сих пор в лингвокультурологии нет исследований образной номинации (концептов) в художественной системе Ф.Искандера. Сказанное определяет актуальность избранной темы.

Анализ концептов в этом направлении позволит впервые выявить в художественном тексте Ф.Искандера философскую, социальную, историческую и культурную информации. Приступая к созданию своего художественного мира, писатель представляет его в концептуальном виде, при этом в его памяти «заложены» тексты, связанные с основой его произведения. Одновременно автор использует свои языковые особенности, помогающие познанию мира и его описанию.

Создание художественного текста - прежде всего когнитивный процесс, ярко и убедительно демонстрирующий интеграцию индивидуальной мысли в широкие сферы человеческой деятельности, чтение же и оценка литературного текста - еще более сложное интеркогнитивное действие по выявлению его смыслов. В этом смысле произведения Ф.Искандера представляют особую научно-философскую и культурную ценность.

Выбор объекта исследования обусловлен рядом причин. Во-первых, художественный текст представляет собой источник хранения и передачи информации, форму существования культуры, продукт определенной исторической жизни индивида. Художественный текст - это модель автора, уровень его интеллектуальных, морально-нравственных и других качеств. Во-вторых, текст охватывает все основные уровни языка, динамичен в своем проявлении. Он является результатом качественной трансформации знаков языка с позиций их когнитивной и аксиологической выраженности. Концептуальный подход к объектам окружающего мира выявляет образные номинации, которые создают новые представления, характеристики, признаки в описании предмета речи. В-третьих, произведения Ф. Искандера уникальны по своему содержанию; они самобытны по своей идейно-тематической направленности.

Цель диссертационного исследования заключается в контекстном изучении единиц вторичной номинации (образной и концептуальной) в их функционировании и взаимодействии в структуре текста. В соответствии с поставленной целью сформулированы следующие задачи:

Выявление лингвокультурологического статуса художественного текста в языке;

Рассмотрение лингвистических и когнитивных особенностей текста;

Раскрытие сущности явления художественного билингвизма как посредника двух языков и двух культур;

Изучение особенности функционирования ключевых концептов Бог - Жизнь - Смерть в художественно-философской кульутре Ф. Искандера;

Определение роли образной (метафорической) номинации как выражение оценки в тексте.

Материалом исследования послужили примеры из произведений Ф. Искандера, извлеченных методом сплошной выборки. Фактический материал составил более полутора тысяч единиц текста.

Методы исследования. Выбор методов лингвистического анализа обусловлен спецификой исследуемого материала. Наряду с описательным и объяснительным методами исследований анализ концептов текста осуществляется с применением элементов семантического, философского, когнитивного анализа, одновременно характеризующих смысловые особенности художественного языкового видения мира.

Методологической базой диссертационной работы, находящейся на стыке интересов ряда филологических дисциплин (лингвокультурологии, лингвистики текста, литературоведения, стилистики, философии), стал комплексный анализ текста.

Научная новизна работы заключается в попытке впервые комплексно рассмотреть концептуализацию мира в художественном тексте Ф. Искандера, выявить глубинные подсознательные логико-философские, содержательные и психоаналитические процессы, влияющие на создание образной номинации в тексте. В семантике текстов выявлены различные авторские употребления концептов Бог -Жизнь - Смерть, сфера использования с точки зрения коммуникативной значимости, логико-философского восприятия и национально-языковой специфики, а также особое внимание уделяется созданию образной номинации в тексте.

Теоретическое значение исследования заключается в анализе мало исследованных аспектов художественного текста. Концептуализация мира в тексте Ф. Искандера позволяет глубже изучить систему мышления автора, его философское мировосприятие через свою призму видения мира и носителей языка. А это будет способствовать дальнейшему изучению философско-культурных концептов художественного текста как способа отражения этнического менталитета и личности автора.

Результаты исследования расширяют имеющиеся представления о когнитивном подходе к явлениям номинации, что может быть использовано для теоретического изучения других аспектов языка.

Практическая ценность диссертации состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы при чтении курсов по лингвистике художественного текста, теории перевода, стилистике, лингвокультурологии и философии языка, а также для слушателей курсов института повышения квалификации педагогических кадров, при написании диссертационных, дипломных и курсовых работ, обучении студентов по различным гуманитарным специальностям (журналистика, культурология и др.)

Апробация работы. Основные положения диссертации отраженье в 5 публикациях, докладывались и обсуждались на внутривузовских, региональных и всероссийских конференциях.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Художественный текст можно определить как коммуникативно-направленное вербальное произведение, обладающее способом хранения и передачи информации, выступающее как феномен философско-этической культуры народа, продукт определенной исторической эпохи, отражение психической жизни индивида через мировосприятие автора;

2. В типологическом плане текст как языковая категория имеет семиотическую, когнитивную и философскую характеристику, функционирующую в языковой картине мира;

3. Концепты Бог - Жизнь - Смерть являются ключевыми концептами в художественной системе Ф. Искандера, степень их использования зависит от концептуально-системного характера текста, а также от доступа автора в различные ментальные миры и философско-культурные коды;

4. Образная номинация текста находится в отношениях взаимовлияния и взаимообусловленности при экспликации элютивно-функционального текстового пространства;

5. Создание единиц образной номинации основано на уровне психоаналитизма посредством активизации речемыслительной деятельности индивидуума, где выявляется оценочная направленность текстов с образной номинацией.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуализация мира в художественном тексте"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В представленной диссертационной работе художественный текст рассматривается как сложное коммуникативное явление, как речевой макроакт, включающий, кроме непосредственно данного текста, еще и экстралингвистические факторы, к которым относятся знания о мире, мнения, установки, цели как отправителя, так и адресата, в значительной мере определяющие речевое поведение субъекта - автора и понимание текста адресатом - читателем.

Художественный текст - это многоуровневый когнитивный процесс, который дает возможность существенно расширить представление о потенциале познавательных способностей человека, а также о механизмах исследования сфер деятельности человеческого мозга и концептуализации мира, поэтому изучение текста привлекает внимание ряда наук - лингвистики, психологии, философии, социологии, культурологи и др. Он обладает разнообразными культурными коннотациями, имеет у носителей той или иной лингвокультур-ной общности определенную этическую и эстетическую ценность.

Оценочная характеристика рассматривается как феномен этической культуры, способствующей формированию национальной специфики этноса, служит своеобразным способом восприятия изображения действительности.

Специфика проявлений концептуализации мира действительности позволяет рассматривать литературу как одно из средств моделирования социокультурной среды. Действительность, отраженная в литературе, носит вторичный, т.е. образный, характер, показывает потенциальные художественные возможности.

Концептуальная система художественного текста Ф.Искандера есть, прежде всего, выражение определенного способа понимания, трактовки общественных явлений, вызванное к жизни социокультурными факторами и являющиеся результатом творческой деятельности автора. Нравы и традиции, этические нормы, политические установки, религия и другие компоненты культуры сказываются на процедурах и результатах конечной деятельности. Это продукт социально-языковой деятельности человека, языковая форма культуры.

В произведениях Ф. Искандера сюжет всегда необычен, хотя писатель оценивает в них не экзотическую сторону жизни традиционного абхаза, а его мысли, философию, движение его души для постижения действительности. В общефилософской и художественной системе Ф. Искандера отражены гармония единичного и общего, диалектика «микрокосма» и «макрокосма». У Ф. Искандера всегда власть духа выше власти силы (даже тогда, когда это считалось невозможным). И носитель этого Духа - Человек наделен достоинством, памятью, источник которого - в его духовной культуре. И это включает в себя и все то, чем человек может быть и стать. Общие направления художественной системы Ф. Искандера сводятся, во-первых, к поиску универсалий в составляющей природе человека, во-вторых, к попыткам соотнести уже найденные универсалии с социальной организацией человека, ибо, как говорит сам Ф. Искандер, «такая хрупкая вещь, как человеческая жизнь, может иметь достойный смысл, связавшись с чем-то безусловно прочным, не зависящим ни от каких случайностей, с несокрушимой Прочностью, с вечной Твердью».

Социальная реальность, нашедшая свое пластическое воплощение и символизацию в размышлениях человека, концентрирующего в себе всю ее дьявольскую человечески бесчеловечную суть, присутствует тем незримым фоном, с которым постоянно соотносится изображаемый им мир народной жизни и который фиксируется в самом слове - духе.

Изучаемые нами тексты произведений Ф.Искандера показывают, что понятийная основа ключевых концептов - это человек и его философское бытие. Культурные концепты здесь выступают как выразители культурных доминант, включающих ценностный компонент применительно к авторским высказываниям, подтекстовым информациям и национальным ценностям.

Анализ концепта «Бог» дает возможность определить философско-художественное суждение автора, основанное на знании жизни, глубоком понимании мира и опыта этноса, а также осмысление прошлого и нахождение оптимальных вариантов решения жизненно важных вопросов человеческого бытия. Эти концепты взаимосвязаны, составляют единую целостность, обладают философской и ценностно-этической глубиной.

Концепт «Бог» в художественной культуре Ф. Искандера максимально приближен к человеку и предстает перед нами как: реальность совести; Главный Тамада; учитель; хороший судья; пастух; инстанция, не отклоняющая жалоб; ответственное лицо; Творец-неудачник, дезертир; любовь, свет, талант, истина, мудрость, справедливость, вера, добро, надежда.

Концепт «Жизнь» представлен как понятие всеобъемлющее: это все то, что нас окружает, это мир со всеми его оттенками, это радость каждого прожитого дня.

Жизнь - это дар Бога; Жизнь - это свет; Жизнь - это видение; Жизнь - это гармония с природой; Жизнь - это Дом; Жизнь - это дети; Жизнь - это творчество; Жизнь - это борьба духа; Жизнь - это мудрость, ответственность; Жизнь - это совесть; Жизнь - это Родина, земля, государство; Жизнь - это любовь к людям, открытость миру.

Концепт «Смерть» включает в себя различные формы в художественной системе писателя: физическая; социальная - изгнание; духовная (предательство, зависть, безжалостность); суицид как следствие стыда перед людьми; случайная, безвременная гибель; насильственная смерть от рук мстителя, кара; смерть как следствие нарушения данного обета; благородная, почетная смерть; гибель в сражении, на войне; смерть как уход от борьбы; смерть как утверждение своих убеждений; смерть как следствие потери связей с землей предков; смерть вследствие нарушения гармонии с природой.

Поиск смысла человеческого существования - жизни и смерти, дома и рода, философии и мудрости, истины и политики, ума и памяти, счастья и любви - свидетельствует о направленности сознания писателя к онтологическим проблемам. Прежде всего он - писатель философского, экзистенциального мышления.

Рассмотренные концепты взаимосвязаны, составляют единую целостность, обладают философской и ценностно-этической глубиной.

Художественные произведения Ф. Искандера обладают особой стилистикой. Это закономерный процесс, так как автор находится в сфере двуязычного художественного мышления, и использование исконно русских изобразительных средств определенным образом обусловлено и самой формой стилистического повествования. Именно он, этот двуединый, весьма оригинальный стиль максимально обеспечил появление кардинально нового ориентира.

Множественность интерпретаций текста лежит в особенности его понимания, которое носит деятельный, прогностический характер, обусловленный, в свою очередь, неоднозначностью мира, который окружает воспринимающего текст субъекта.

В этом направлении основным для комического в произведениях Ф. Искандера является создание некоторого напряжения, разрешающегося тут же в тексте благодаря раскрытию неоднозначности ситуации. Неоднозначность ситуации обусловливается использованием единиц образной номинации, при восприятии которых в сознании человека, отражаясь, взаимодействуют и первоначальные (немотивированные) смыслы, и вновь возникшие (мотивированные, оценочные). Одним из средств создания образной номинации Ф. Искандера часто являются метафоры, сравнения, фразеологизмы, которые обыгрываются в языковой игре.

Образная номинация тесно связана с эмотивностью, экспрессивностью, функционируя в структуре комического текста. Данные категории подчиняются коммуникативным задачам текста, следовательно, образная номинация есть способ создания коммуникации (коммуникативных связей между автором и читателем). Отмеченные категории являются производными по своему понятийному назначению от коннотации. Коннотация обязательно мотивирована, и выражена она может быть при помощи различных специальных формантов. Интерес вызывает перенос как свойство коннотации. Основная роль в переносе наименования принадлежит метафорическому переносу. Этот вид переноса обусловлен сходством внешнего вида или сходством функций; в связи с наличием ассоциативного признака в своей основе является сигнификативным. Коннотация восполняет синтенционно-модальную функцию, т.е. присущее ей эмотив-ное содержание при употреблении слова в речи как бы выходит за пределы лексемы и распространяется на все высказывание, наслаиваясь на его ассертивный смысл и придавая ему экспрессивность.

Использование образной номинации в тексте - это всегда реализация положительной или отрицательной оценки. Оценка может носить субъективный характер, а может и выражать коллективное мнение. Оценка в тексте соотносится с эмоциями. Эмоционально-оценочный потенциал могут приобретать в тексте Искандера слова, которые сами по себе не являются выразителями оценки. Экспрессивность в этом случае даже потенциально не присуща слову, она обретается словом в данном речевом контексте. Категория оценочности тесно связана с аксиологической категорией ценности. Образная номинация взаимодействует также и с логикой, основываясь на общем свойстве человеческого мышления отражать описательный мир в понятиях, суждениях, умозаключениях, теориях.

Мышление его питается прежде всего национальным сознанием, оно нередко обращается к области специфического мира, а в сознании его живут своеобразные понятия, представления о человеческой жизни и ее сути, что в своей совокупности отражает национальное мироощущение. «Детская вера в разумность мира», пронесенная автором сквозь годы, составляет сердцевину искандеровских книг. Смех отрицает глупость и чванство, пошлость и лицемерие; он подтрунивает над человеческими заблуждениями, но становится ироничным тогда, когда люди своим образным мышления и поступками наносят вред другим людям, всему общему делу. Смех в эстетике Искандера - синоним правды.

Основная сущность концептуализации мира как языкового явления проявляется в способности вычленять фрагменты неязыковой действительности и в формировании соответствующих понятий о них в форме значений языковых единиц - слов, словосочетаний, фразеологизмов и предложений. Процессы данной номинации регулируются коммуникативным предназначением языка под воздействием коммуникативных факторов, которые отражают отношение именующего к тому, что им обозначается, а также к условиям речи. Все совершается в речевой деятельности, а ее результаты осваиваются системой языка. В итоге семантическая структура номинаций приобретает конкретную иерархическую организацию, которая проявляется в нормах сочетаемости слов в предложениях и текстах.

Именно поэтому в современной лингвистике концепты и метафоры - не только языковые, но и большей частью концептуальные феномены, и их исследование становится новым этапом в изучении концептуализации мира в художественном тексте.

Список научной литературыТабулова, Татьяна Хаджимуссовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абдуллаев А.А. Культура русской речи в условиях национально-русского двуязычия. - Махачкала, 1992.

2. Абдуллаев А.А. Социологические аспекты изучения русскоязычных произведений лакских писателей. Культура русской речи в условиях национально-русского двуязычия. М., 1985.

3. Агаева З.А. Регионализмы в книге Э. Капиева «Поэт». Русский язык и языки народов Дагестана. Социолингвистика. Типология. Собрание статей. -Махачкала, 1991.

4. Айылчиев К.А. Стилевое своеобразие двуязычного творчества Чингиза Айтматова. Автореферат диссертации на соискание научной степени кандидата филологических наук. - Бишкек, 1992.

5. Алефиренко Н.Ф. Смысловая структура текста // Текст как объект многоаспектного исследования. Научно-методический семинар "NTXTUS": СБ.ст. Вып. 3. Ч. 1. СПб. - Ставрополь, 1998.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. - М., 1995.

7. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сб. ст. / науч. ред. П.Е. Бухаркин. СПб., 1999.

8. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. - М.: Прогресс, 1990.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд. исправленное. М., 1999.

10. Асфандияров И.У. Восточная лексика в русском языке. - Ташкент, 1991.

11. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1969.

12. Ахмедов Т.И. Способы передачи значения экзотизмов дагестанского происхождения в русской художественной литературе. Сравнительно-сопоставительное исследование лексики. Межвуз. науч.-темат. сб. Махачкала: изд-во Дагестанского университета, 1992.

13. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. - Свердловск, 1989.

14. Бабина Л.В. О вторичной репрезентации концептов в текстах литературной прозы // Когнитивная семантика / материалы второй международной школы-семинара. Ч. 1. - Тамбов, 2000.

15. Баева И.В., Левицкий Ю.А. Коннотация и перенос // Проблемы межкультурной коммуникации: межвуз. сб. науч. тр. Пермь, 1999.

16. Байн О.Б. Вариативность языкового знака в тексте // Явление вариативности в языке. - Кемерово, 1994.

17. Бахтин М.М. Эстетика творчества. М.: Искусство, 1979.

18. Бижева З.Х. -Адыгская языковая картина мира. Нальчик, 2000.

19. Балли Ш. Французская стилистика. - М., 1961.

20. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. - Ростов-на-Дону, 1993.

21. Барт Р. Избранные работы. Семантика. Поэтика. - М., 1994.

22. Башкова И.В. Текстообразующие принципы представления ситуации восприятия // Художественный текст: структура, семантика, прагматика. Екатеринбург, 1997.

23. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. - М., 1999.

24. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. Прага, 1990.

25. Берковский Н.Я. Мир, создаваемый литературой. - М., 1989.

26. Богин Г.И. Речевой жанр как средство индивидуализации // Жанры речи // Саратов, 1997.

27. Богуславский И.М. Сфера действия лексических единиц. - М., 1996.

28. Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск, 1992.

29. Бореев Ю.Б. Комическое. - М., 1970.

30. Бревдо И.Ф. О процессах разрешения неоднозначности в шутке // Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме: сб. науч. тр. М.-Тверь, 1999.

31. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. М., 1967.

32. Будагов Р.А. Филология и культура. - М.: изд-во МГУ, 1980.

33. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1998.

34. Вайсгербер Л.И. Родной язык и формирование духа. М., 1993.

35. Васильева В.В. Интерпретация как форма существования текста (к постановке проблемы) // Проблемы межкультурной коммуникации: межвуз. сб. науч. тр.-Пермь, 1999.

36. Вежбицкая А. Язык. Познание. Культура. - М., 1997.

37. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.

38. Виноградов B.C. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М.: изд-во МГУ, 1978.

39. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. -М.: Наука, 1980.

40. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. - М., 1980.

41. Виткоская Л.В. Художественный текст как когнитивный процесс и как когнитивная система // Когнитивная парадигма: Тезисы междунар. конф. 27-28 апр. 2000 г. Пятигорск, 2000.

42. Водяха А.Д. Коммуникативно-прагматический аспект эмоциональной рамки высказывания // Коммуникативно-прагматическая семантика: сб. науч. ст. Волгоград, 2000.

43. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. - М., 1985.

44. Воркачев СТ. Лингвокультурология. Языковая личность. Концепт: Становление антропологической парадигмы в языкознании // Филологические науки, 2001. №3

45. Габуниа З.М. Восток-Запад в художественной культуре Ф. Искандера // Сб. Лингвистического университета им. М. Тореза. М., 2001.

46. Габуниа З.М. Лингвокультурологические особенности художественного мышления Ф. Искандера // Языковая ситуация в современном мире: междисциплинарный анализ глобальной и региональной проблематики. Пятигорск, 1998.

47. Габуниа З.М. О средствах выражения национального в творчестве Г. Гулиа, пишущего на русском языке // Социалистический образ жизни и языковые отношения в Карачаево-Черкесии. - Черкесск, 1985.

48. Габуниа З.М. Особенности методики ономастических исследований // Истори-ко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов. - Грозный, 1989.

49. Габуниа З.М., Башиева С.К. Риторика как часть традиционной культуры. -Нальчик, 1993.

50. Гадамер Г. Г. Избранное. - М., 1992.

51. Гак В.Г. Языковые преобразования. - М., 1998.

52. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке: Сб. ст. по языкознанию. - М., 1958.

53. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958.

54. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

55. Гачев Г.Д.Национальные образы мира. М., 1988.

56. Гвоздева O.JI. Влияние структуры текста на его понимание // Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме: сб. науч. тр. - М.-Тверь, 1999.

57. Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований. - СПб., 2000.

58. Голякова Л.А. Подтекст как полидетерминированное явление. - Пермь, 1999.

59. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. - М., 1997.

60. Графова Т.А. Коммуникативный аспект эмотивно окрашенной лексики // Лингвистические психолингвистические исследования языка и речи: Межведомствен. сб. науч. тр. - М., 1996.

61. Гридина Т.А. Ассоциативный потенциал онома и процессах языковой игры // III Житниковские чтения: Динамический аспект лингвистических исследований. Материалы Всерос. научн. конф., Челябинск, 21-23 апр., 1999 г. - Челябинск, 1999.

62. Гудков Д.Б. Смысловой эллипсис и комическое // Форматы непонимания. Материалы рабочего совещания: сб. ст. М., 2000.

63. Гусева Л.П. Мотивационные и семантические основания текстовой номинации // Прагматическая интерпретация и планирование дискурса. - Пятигорск, 1991.

64. Гусейнов Г.О. О двуязычии в художественном творчестве: История, теория, практика // Вопросы литературы, 1987, № 9.

65. Гусейнова Т. С. Трансформация фразеологических единиц как способ реализации газетной экспрессии. Дис. канд. фил. наук. - Махачкала, 1997.

66. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: ОАИГ «Прогресс», 2000.

67. Гюльмагомедов Г.А. Дагестанские регионализмы в русскоязычной художественной литературе и их лексикографическая практика. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Махачкала, 1995.

68. Дейк Ван Т.А., Кинт В. Стратегия понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. - М., 1989.

69. Дементьев В.В. Фактические информативные коммуникативные замыслы и коммуникативные интенции: проблема коммуникативной компетенции и типология речевых жанров // Жанры речи. - Саратов, 1997.

70. Демьянков В.В. Понятие «концепт» в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии, 2001, № 1(7).

71. Диброва Е.И. Лексико-семантическое поле и авторские проекции художественного текста // Языковая система и ее развитие во времени и пространстве: сб. научн. ст. к 80-летию К.В. Горшковой. - М., 2001.

72. Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания // ВЯ, 1983, № 6.

73. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. - М., 1984.

74. Дридзе Т.М. Прогнозное социальное проектирование как этап управленческого цикла: от жизненных ресурсов человека к социальному проектированию: теоретико-методологические проблемы / Отв. ред. Дридзе Т.М. - М., 1994.

75. Дридзе Т.М. Коммуникация и партнерство // Конфликтология в трансформирующемся российском обществе: теория и практика: Тезисы и материалы Всерос. конф. -М., 1998.

76. Дымарский М.Я. Текст-дискурс-художественный текст // Текст как объект многоаспектного исследования. Научно-методический семинар "NTXTUS": СБ. СТ. Вып. 3. Ч. 1. СПб. - Ставрополь, 1998.

77. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. - М., 1957.

78. Жаналина JI.K. Язык и речь: оппозиции // НДВТТТ «Филологические науки», 1996, №5.

79. ЗвегинцевВ.А. Семасиология. - М., 1957.

80. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. - М., 1976.

81. Залевская А.А., Каминская Э.Е., Медведева И.Л., Рафикова Н.В. Психолингвистические аспекты взаимодействия слова и текста. - Тверь, 1998.

82. Зевина И.В. Текстообразующая функция личных номинаций // Язык писателя. Текст. Смысл: сб. науч. тр. Таганрог, 1999.

83. Земская Е.Л., Китай городская М.В., Розанова Н.Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. - М., 1983.

84. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. - М., 1982.

85. Иванова Н.Б. Смех против страха, или Ф. Искандер. - М.: Советский писатель, 1990.

86. Иванова Е.Ю. Конструкции экспрессивного синтаксиса в современном болгарском языке: Учебное пособие. - СПб., 1999.

87. Коган М.С. Философская теория ценности. СПб., 1997.

88. Капимуллина Л.А. К вопросу о категории эмотивиости в языке // Инновационные проблемы филологической науки и образования / Материалы регион, науч.-практич. конф. 16 дек. 1998. -Уфа, 1999.

89. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. - М., 1990.

90. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград, 1996.

91. Караулов Ю. Н. Ассоциативная грамматика и ассоциативно - вербальная сеть. -М., 1999.

92. Караулов Ю. Н. От структуры ассоциативного словаря к структуре языковой способности // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Филология. Журналистика. № 1 - М., 1994.

93. Карташкова Ф.И. Номинация в речевом общении. - Иваново, 1999.

94. Карташкова Ф.И. Номинативный аспект фразеологических имен // Теория языка и речи: история и современность: сб. науч. тр. - Иваново, 1990.

95. Качик Е.В. Текстообразующая функция деривационного повтора в художественном тексте // Семантика языковых единиц: Доклады 4-й междунар. конф. Ч. IV.-М., 1994.

96. Ковтунова И.И. Современный русский язык: Порядок слов и актуальное членение предложений. - М., 1998.

97. Кожетьева Т. А. Коммуникативное насыщение предложения к тексте // Номинация и дискурс: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Л.А. Манерко. Рязань, 1999.

98. Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. - Пермь, 1966.

99. Колесникова С.М. Градационная структура слова // Семантические и грамматические аспекты в современном русском языке: Межвуз. сб. науч. тр. - М., 1998.

100. Колесов В.В. Философия русского слова. СПб.: ЮНА, 2002.

101. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. - М., 1980.

102. Колшанский Т.В. Объективная картина мира в сознании и в языке. - М., 1990.

103. Комарова З.И. Метаязыковой текст словарной дефиниции в коммуникативном аспекте // Художественный текст: структура, семантика, прагматика: сб. ст. - Екатеринбург, 1997.

104. Комлев Н.Г. Слово, денотация и картина мира // Вопросы философии, 1991, №11.

105. Конева В.П. К проблеме соотношения стилистики текста и прагматики // Стилистика и прагматика. Тезисы докладов междунар. науч. конф. 25-27 но-яб. 1997.-Пермь, 1997.

106. Косова М.В. Терминологическая номинация как средство языковой категоризации знаний о мире // Когнитивная семантика: материалы второй междунар. школы-семинара. Ч. 1. - Тамбов, 2000.

107. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе (некоторые особенности языка современной газетной публицистики). - М., 1971.

108. Кострова О.А. Экспрессивность синтаксического знака: функционально-креативный подход // Актуальные проблемы коммуникативной грамматики / Всерос. науч. конф. - Тула, 2000.

109. Кочетков А.Н. Художественный перевод: диалог или интерференция культур // Поиск смысла: Сб. ст. участников междунар. науч. конф. - Н.Новгород, 1994.

110. Кристева Ю. Язык и культура // Вопросы языкознания, 1999, № 9.

111. Крюкова Н.Ф. Метафорика и смысловая организация текста. - Тверь, 2000.

112. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. - М., 1986.

113. Кубрякова Е.С. О новых путях исследования значения (теория айсберга) // Проблемы семантического описания единиц языка и речи. - Минск, 1998.

114. Культура, человек и картина мира. - М., 1987.

115. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Нартский эпос: Язык и культура. - М.: Наследие, 1988.

116. Кухарж Я. О функциональном использовании структурных единиц языка // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействия.-М., 1969.

117. Ладыгин Ю.А. Имплицитное содержание художественного текста. - СПб., 1999.

118. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. - Л., 1974.

119. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М., 1977.

120. Леонтьев А.А. Иноязычные вкрапления в русскую речь // Вопросы культуры речи. Вып. 7. -М., 1966.

121. Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энциклопедия, 1990.

122. Лихачев Д. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы, 1965, № 8.

123. Лосский Н.О. Избранное. - Правда, 1991.

124. Лотман Ю.М. Лекции по структурной поэтике // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семантическая школа. - М., 1994.

125. Лотман Ю.М. Семиосфера.- СПб., 2000.

126. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам. Тарту, 1981.

127. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления: Проблемы семантики. Новосибирск, 1986.

128. Лукьянова Н.А. Экспрессивность в системе, словаре и речи // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. - М., 1991.

129. Лыков А.В. Зевгматический каламбур в произведениях А. Чехова // Язык писателя. Текст. Смысл. - Таганрог, 1999.

130. Маркелова Т.В. Синтаксические средства номинации семантики оценки // Семантика лексических и грамматических единиц / Межвуз. сб. науч. тр. -М., 1995.

131. Маслова В.Х. Художественный текст как социально-психологический феномен и его семантика // Сб. ст. Текст: узоры ковра. Вып. 4. Ч. 1. - 1999.

132. Медведев В.Т. О языке художественной литературы писателей-билингвов (на материале произведений Ч. Айтматова) - Орджоникидзе, 1985.

133. Меликян А.А. Когнитивный анализ и концептуальная структура метафоры // Когнитивная парадизма: Тезисы междунар. конф. 27-28 апр. - Пятигорск, 2000.

134. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. M.-JI., 1954.

135. Минский М. Структура для представления знаний // Психология машинного зрения. - М., 1978.

136. Михайловская Н.Г. О проблеме художественно-литературного двуязычия // Вопросы языкознания, 1979, № 2.

137. Михайловская Н.Г. Путь к русскому слову. М.: Наука, 1986.

138. Молчанова Г.Г. Семантика художественного текста (импликативные аспекты коммуникации). Ташкент, 1988.

139. Моль А. Теория информации и эстетическое восприятие. - М., 1966.

140. Монина Т.С. Номинация как первый этап речевой деятельности // Вопросы лингвистики. Вып. 1. - М., 1997.

141. Музиль Р. Человек без свойств. - М., 1984.

142. Мурзин Л.И., Штерн А.С. Текст и его восприятие. - Свердловск, 1991.

143. Мурзин Л.Н. Язык, текст и литература // Человек - текст - культура. Екатеринбург, 1994.

144. Мыркин В.Я. Речь текст - контекст - смысл. - Архангельск, 1994.

145. Мягкова Е.Ю. Эмоциональная нагрузка слова. - Воронеж, 1990.

146. Мягкова Е.Ю. Эмоциональность слова в лексиконе: проблема предмета исследования // Психолингвистические исследования: слово, текст: сб. науч. тр. -Тверь, 1999.

147. Мягкова Е.Ю. Эмоциональность слова в индивидуальном лексиконе // Психолингвистические проблемы функционирования слова в лексиконе человека. -Тверь, 1999.

148. Национально-культурная специфика речевого поведения. - М., 1977.

149. Новиков JI. А. Семантика русского языка. - М., 1982.

150. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. М., 1988.

151. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика. - М., 1981.

152. Норманн Б.Ю. Язык: знакомый незнакомец. Минск, 1987.

153. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 1993.

154. Опарина Е.О. Роль метафоры в создании культурной маркированности фразеологических сочетаний И Семантика языковых единиц: Ч. II. Фразеологическая семантика. Словообразовательная семантика: Доклады 4-й между-нар. науч. конф. - М., 1994.

155. Падучева Е.В. Лексика поэзии и поэзия лексики // Роман Якобсон. Тексты, документы исследования. - М., 1999.

156. Поташкина Е.И. Функциональные особенности ключевых слов как элементов лексической организации текстов // Язык, слово, действительность: Тезисы междунар. науч. конф. 23-25 мая 1997 г. - Минск, 1997.

157. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев, 1993.

158. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. - М., 1976

159. Пристанская Т.М. Функции аналитических номинаций со значением приблизительности высказывания // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 2. - Белгород, 1996.

160. Пустовойт П.Т. От слова к образу. - Киев: Радяньска школа, 1974.

161. Рассадин С. Последний чегемец // Новый мир, 1989, № 9.

162. Рафикова Н.В. Динамика тема-рематических отношений при формировании читательской проекции текста // Актуальные проблемы психолингвистики. Слово и текст: сб. науч. тр. - Тверь, 1996.

163. Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. - 2-е изд. перераб. и доп. М., 1998.

164. Самосудова Г.Г. Лингвистическая природа экспрессивности // Семантика и прагматика текста / Под общ. ред. В.А. Пищальниковой. - Барнаул, 1998.

165. Серебренников Б.А. О материальном подходе к явлениям языка. - М., 1983.

166. Серова Л.Ф. Вариативность экспрессивного потенциала хиазма // Явление вариативности в языке. - Кемерово, 1994.

167. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. - СПб, 1993.

168. Скороспелкина Г.С. Семантическое поле метафоры и словесный образ // Явление вариативности в языке. - Кемерово, 1999.

169. Скороход З.Я. Творчество русскоязычных национальных писателей как историко-литературная проблема. АКД. - Ашхабад, 1993.

170. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. - М., 1991.

171. Солнцев А.В. Виды номинативных единиц // В Я, 1987, № 2.

172. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование // В.М. Солнцев, 2-е изд. доп. - М.: Недра, 1977.

173. Сорокин Ю.А. Текст: цельность, связность, эмотивность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. - М., 1982.

174. Способы номинации в современном русском языке / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. - М., 1982.

175. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип причинности // Язык и наука в конце XX века / Под ред. акад. Ю.С. Степанова. - М., 1995.

176. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. - М., 1995.

177. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М., 1986.

178. Телия В.Н. Номинация // ЛЭС. М., 1990.

179. Телия В.Н. Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности.-М., 1991.

180. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингво-культурологический аспекты. - М., 1996.

181. Телия В.Н. О различии рациональной и эмотивной (эмоциональной) оценки // Функциональная семантика: оценка экспрессивность, модальность. - М., 1996.

182. Темиргазина З.К. Оценочные высказывания в русском языке. - Павлодар, 1999.

183. Тождество и подобие. Сравнение и идентификация. М., 1990.

184. Топоров В.Н. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтиче-ского // Избранное. - М., 1995.

185. Трубников Н.И. Проблема смерти, времени и цели человеческой жизни // Философские науки, 1990, № 2.

187. Финкелыптейн И. А. Хемингуэй - романист. - Горький, 1974.

188. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Т. 2. - М., 1990.

189. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. Вып. 8. - М., 1977.

190. Фурманова В.П. Художественный текст: стратегии межкультурной коммуникации // Информативная динамика текста в коммуникации: сб. науч. тр. - Саранск, 1999.

191. Хомская Е.Д., Батова НЛ. Мозг и эмоции: Нейропсихологическое исследование. -М., 1998.

192. Чаплеевич Э. Литературное явление (к остановке проблемы) // Вестник Московского университета, 1966, серия 9, № 4.

193. Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. - М., 1991.

194. Черепанова О.А. Языковая игра в фельетоне М. Задорнова «Тайный смысл» // Художественный текст: структура, семантика, прагматика: сб. ст. Екатеринбург, 1997.

195. Чесноков П.В. Прагматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.

196. Чесноков П.В. Два типа функционально-семантического поля // Языковые единицы. Семантика. Грамматика. Функции. - Ростов-на-Дону, 1998.

197. Чесноков И.В. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967.

198. Чумный М. Национальный характер и художественное мышление // Дружба народов, 1966, № 10.

199. Чурилина JI.H. Лексическая структура художественного текста (коммуникативный и антропоцентрический аспекты). - Магнитогорск, 2000.

200. Шанский Н.М. Лингвистический анализ художественного текста. - Л., 1990.

201. Шаповалова Т.Е. Темпоральный детерминат как явление пропозитивной номи-нализации // Семантика словоформы в высказывании: Межвуз. сб. науч. тр.-М., 1999.

202. Шаховской В.И. Типы значений эмотивной лексики // ВЯ, 1994, № 4.

203. Шаховской В.И. Эмотивность как компонент межкультурной коммуникации //Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика. - М., 1994.

204. Шаховской, Сорокин Ю.А., Томашова И.В. Текст и его когнитивные эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). - Волгоград, 1998.

205. Шенделева Е.А. Полевая организация образной лексики и фразеологии // Фразеология в контексте культуры: Сб. ст. / отв. ред. В.Н. Телия. - М., 1999.

206. Шенкао М.А. Смерть как эпифеномен ментальности. - Черкесск, 1998.

207. Шестак Л.А. Языковой образ: семантическая структура образных номинативных средств языка // Коммуникативно-прагматические аспекты фразеологии: Тезисы докл. междунар. конф., Волгоград, 20-29 сент., 1999. Волгоград, 1999.

208. Шилина М.В. О статусе эмоционально-оценочной лексики // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики. - Тюмень, 1997.

209. Шмелев А.Д. О референции агентивных существительных / НДВШ, «Филологические науки», 1983, № 4.

210. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - Л.: Наука, 1974.

211. Щурина Ю.В. Речевые жанры комического // Жанры речи. Сб. науч. ст. Саратов, 1999.

212. Языковая номинация. Виды наименований / ред. Б.А. Серебренников и А.АУфимцева. - М., 1977.

213. Языковая номинация. Общие вопросы / ред. Б.А. Серебренников и А.А. Уфим-цева. М., 1977.

214. Якобсон Р. Избранные работы. - М., 1985.

215. Яценко Е.Ю. Опосредование мыслительной деятельности индивида через систему конкретного языка в хоте текстовой деятельности // Предложение и текст: Межвуз. сб. науч. тр. - Рязань, 1998.

216. Яценко Е.Ю. Специфика культурологически мотивированных номинаций в дискурсе личности // Номинация и дискурс: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. JI.A. Манерко. Рязань, 1999.

217. Яценко Е.Ю. Когнитивный потенциал номинации в коммуникативном тексте // Когнитивные аспекты языковой категоризации: Сб. науч. тр. - Рязань, 2000.1. Художественная литература

218. Искандер Ф. Время счастливых находок. Рассказы и повести. - М.: Молодая гвардия, 1973.

219. Искандер Ф. Созвездие Козлотура. М.: Молодая гвардия, 1974.

220. Искандер Ф. Сандро из Чегема. М.: Художественная литература, 1980.

221. Искандер Ф. Защита Чика. М., 1983.

222. Искандер Ф. Сон о Боге и дьяволе. - Знамя, 2002, № 6.

223. Искандер Ф. Ласточкино гнездо. - М., 1999.

224. Искандер Ф. Собрание сочинений в 4 т. - М.: Молодая гвардия, 1992.

225. Искандер Ф. Время счастливых находок. Рассказы и повести. - М.: Молодая гвардия, 1973.

226. Искандер Ф. Сандро из Чегема. Рассказы, роман. М., 1977.

227. Искандер Ф. Большой День Большого Дома. - Сухуми: Алашара, 1986.

228. Искандер Ф. Избранное. - М., 1988.

229. Искандер Ф. Антология сатиры и юмора России XX в. Т. 14. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.

Говоря о когнитивной информации, мы имеем в виду информацию, рождающуюся в процессе восприятия и познания мира, "все те данные, которые поступают к человеку извне по разным чувственно-перцептуальным и сенсорно-моторным каналам, а также те данные, которые уже переработаны центральной нервной системой, интериоризированы и реинтерпретированы человеком и представлены в его голове в виде ментальных репрезентаций" (Кубрякова, КСКТ, 35). "Сохраняемые" в памяти когнитивные структуры ментально репрезентируют внешний мир, а разработанные исследователями модели, в свою очередь, представляют и отражают этот ментальный мир. В когнитивной лингвистике в качестве объяснительных модельных конструктов могут выступать различные когнитивные структуры и процессы в сознании человека: фреймы и сценарии (Минский, 1979; Филлмор, 1975), пропозицональные модели (Johnson-Laird 1983; Paivio 1986; Арутюнова 1976), когнитивная модель как характеристика процесса категоризации в естественном языке (Lakoff, 1987), идеальные смысловые модели (Каменская, 1990), ментальные пространства (Fauconnier, 1998; 1999), концепт и ментальный лексикон (Кубрякова 1991; КСКТ 1996).

Новым этапом в развитии когнитивной лингвистики явилась разработка Ж.Фоконье теории ментальных пространств (mental spaces) (Fauconnier, 1998), которые представляют собой определенные области человеческого интеллекта, посредством которых происходит структурирование разрозненных, но сопряженных элементов, ролей, пропозиций и отношений. Ментальные пространства как бы заменяют некие существующие миры и ситуации, так как «взятые из конкретных линейных текстов, они отражают человеческое понимание гипотетических и вымышленных ситуаций и помогают глубже проникнуть в проявления дискурса« (Манерко, 2002, 21), отражая человеческую способность «создавать модель мира, наследующую информацию из действительного мира или из другой модели мира» (Динсмор, 1996, 400). Ментальные пространства характеризуются следующими признаками: во-первых, они включают в себя некие ментальные сущности (разные типы ментальных репрезентаций), во-вторых, они могут структурироваться специальными когнитивными моделями, и в-третьих, ментальные пространства могут вступать между собой в отношения концептуальной интеграции, называемой Фоконье концептуальным блендингом (смешением).

Элементарной единицей ментальных ресурсов многие ученые, вслед за Е.С. Кубряковой, считают концепт: "Концепт есть... оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга" (Кубрякова, КСКТ, 90), причем эта единица выступает как вполне самостоятельная и четко выделяемая сущность. Концепты образуются в ходе понятийной классификации, или концептуализации.

Употребление самого термина "концепт" не одинаково в разных языках. Подробное исследование сфер употребления данного термина было предпринято В.З. Демьянковым, который рассматривает употребление термина "концепт" в русском, латинском, французском, испанском, итальянском, английском и немецком языках на основе большого корпуса текстов различных жанров (Демьянков, 2001).

Нам представляется необходимым рассмотреть соотношение терминов "концепт", "смысл" и "понятие" и их дифференциацию.

Р.И. Павиленис отождествляет понятия "концепт" и "смысл": "Процесс познания человека... является процессом образования смыслов, или концептов, об объектах познания как процесс построения информации о них. Эта информация относительно актуального или возможного положения вещей в мире... и есть то, что мы называем "смыслом" или "концептом" (Павиленис, 1983, 101-102). Совокупность подобных образований являет собой "концептуальную систему, построенную из взаимосвязанных концептов - смыслов" (Павиленис, 1986, 241).

Как считает Ю. Степанов в своем труде «Константы: словарь русской культуры» - концепт и понятие являются терминами разных наук; термин "понятие" употребляется главным образом в логике и философии, а термин "концепт", бывший ранее термином исключительно математической логики, закрепился также в культурологии. Он является главным термином Словаря:

"Концепт -- это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека" (Степанов, 2001, 43).

Итак, о концептах мы говорим в первую очередь тогда, когда нам надо охарактеризовать единицы мыслительных процесссов. Соответственно, процесс структурации сознания, в результате которого возникают концепты, называется, вслед за зарубежными когнитивистами, концептуализацией. Целью процесса концептуализации является выделение минимальных единиц человеческого опыта в их содержательном представлении.

В своей совокупности концепты объединяются в концептуальную систему (в другой терминологии - концептаульная картина мира, модель мира, образ мира), поскольку "общее знание не является аморфным, оно организовано в концептуальные системы (ван Дейк, 1989, 16). Наиболее полное описание концептуальных систем дается в работах Р.И. Павилениса, в которых концептуальная система трактуется как система мнений и знаний о мире, отражающая познавательный опыт человека на доязыковом и языковом уровнях и несводимая к какой бы то ни было лингвистической сущности (Павиленис, 1983). При этом "усвоение новой информации о мире осуществляется индивидом на базе той, которой он уже располагает. Образующаяся таким образом система информации о мире и есть конструируемая им концептуальная система как система определенных представлений человека о мире" (Павиленис, 1983, 101).

Лингвистика устанавливает связь картины мира и языка, изучает способы фиксации мыслительного содержания средствами языка, иными словами языковую картину мира, которая формируется на основе концептуальной картины мира. "Картина мира как субъективный образ объективной реальности, не переставая быть образом реальности, опредмечивается в знаковых формах" (Серебренников и авт.колл., 1988, 21).

Языковая картина мира - это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта о внутренней форме языка, с одной стороны, и к гипотезе лингвистической относительности Сепира - Уорфа, - с другой. В. фон Гумбольдт признавал, что язык и мышление неразрывно связаны между собой, полагая, что каждый человек имеет субъективный образ некоего предмета, который не совпадает полностью с образом того же предмета у другого человека, и объективироваться это представление может только, прокладывая "себе путь через уста во внешний мир" (Гумбольдт, 1985, 168). Слово, таким образом, несет на себе груз субъективных представлений, так как их носители обладают определенным национальным характером и сознанием.

Исследования Э. Сепира и Б. Уорфа выявили специфику категоризации мира у различных народов и послужили началом исследования когнитивных категорий, поскольку исследователи пришли к выводу о том, что каждый язык структурирует мир особенным образом для говорящих на нем (Сепир, 1993). «Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании» (Уорф, 1960, 174).

Теория языковой картины мира в современной науке находится в стадии осмысления и активной разработки. Можно выделить два основных направления в изучении этого вопроса: философское, идущее от Гегеля (Брутян, 1976; Павиленис, 1983) и лингвистическое (Караулов 1976, 1981; Колшанский, 1990, Постовалова, 1988 и др).

Современные представления о языковой картине мира выглядят следующим образом: каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и концептуализации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир по-разному, что обусловлено культурой говорящего коллектива, его менталитетом, видением мира, и языком. (Апресян, 1995) или как "языковые образы реальных предметов и отношений, периферийные участки вербальных представлений, которые становятся источником дополнительных сведений об окружающей нас действительности. Причем они часто производят стойкие отложения в сознании познающего субъекта в силу образного характера их информации" (Верещагин, Костомаров, 1983, 168).

В соответствии с этим исследования языковой картины мира направлены в первую очередь на изучение отдельных лингво-специфичных концептов, которые являются «ключевыми» для данной культуры и для которых отсутствует переводной эквивалент (как, например, для немецких слов riicksichtvoll, die Rucksichtslosigkeit и т.п., или для русских слов удаль, надрыв и т.п).

Говоря о соотношении культурной (или понятийной, концептуальной) и языковой картин мира некоторые исследователи полагают, что концептуальная и языковая картины мира соотносятся друг с другом как целое с частью, поскольку языковая картина беднее культурной из-за того, что в создании последней участвуют, наряду с языковым, и другие виды мыслительной деятельности (Серебренников и авт. колл., 1988, 107). Другие дополняют это утверждение, считая важным факт взаимопроникновения, взаимосвязи и взаимодействия. (Тер-Минасова, 2000). Являясь способом хранения языковых знаний и знаний о мире, языковая картина мира не самостоятельна, она неотделима от концептуальной картины мира. По мнению Г.В. Колшанского, "язык выступает формой овладения мира, но не формой особого мира. Вот почему нельзя говорить отдельно о языковом сознании, отдельно о языковом третьем мире и отдельно о языковой картине мира"

(Колшанский, 1990, 16). Несомненно, национальная культурная картина мира первична по отношению к языковой. Она полнее, богаче и глубже, чем соответствующая языковая. Однако именно язык реализует, вербализует национальную культурную картину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение. «Словарный запас конкретного языка включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами; в этом смысле можно сказать, что возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определенную картину мира и передает ее всем членам языкового сообщества» - писал Л.Вайсгербер еще в 1930 г. (цит. по Радченко, 2005, 250). Поэтому языковую картину мира можно представить как совокупность репрезентантов фоновых знаний.

В связи с этим изучение языковой картины мира, являющейся «посредником между психолого-когнитивными механизмами человеческого сознания и окружающим миром» (Манерко, 2002, 19), позволяет исследователям глубже проникнуть в структуру и элементы ментальных процессов. При этом интерактивные процессы взаимодействия двух семиотических систем (языка и культуры) исследуются с позиций культурно-языковой компетенции говорящего/слушающего. Экспликация когнитивных процедур, осуществляемых субъектом при интерпретации культурно значимой референции языковых знаков, проводится на материале живого функционирования языка в дискурсах разных типов с целью изучения культурного самосознания.

Итак, оперируя концептами в познавательной и мыслительной деятельности, человек распределяет поступающую информацию по классам в соответствии с определенными признаками, прибегая при этом к языку: "Все единицы языка служат либо выражению информации, либо членению информационного потока. Совершая это, они обслуживают как мыслительные процессы в голове отдельного человека, так и способствуют отражению опыта человечества в целом, фиксируя результаты восприятия и познания действительности" (Кубрякова, 2004, 235).

Когнитивное членение реальности связано с процессами категоризации, сущность которых заключается в делении всего онтологического пространства на различные категориальные области. С помощью категорий человек "отбирает импульсы и впечатления, идущие от внешнего мира, и преобразует их в данные своего внутреннего опыта... Эти категории запечатлены в языке, а также в других знаковых системах.... и мыслить о мире, не пользуясь этими категориями невозможно. (Гуревич, 1984, 31).

Понятие категории и категоризации является одним из самых фундаментальных понятий человеческой деятельности и одним из ключевых понятий когнитивного подхода. Способность классифицировать объекты и явления, распределяя их по разным классам, видам, разрядам и категориям свидетельствует о том, что в процессе восприятия мира человек постоянно делает выводы об идентичности одних объектов другим либо же о их различии. Категоризация является основным способом упорядочивания мира, систематизации объектов и явлений. В отличие от процесса концептуализации, процесс категоризации направлен на объединение сходных единиц в более крупные группы.

Категоризация в узком смысле - подведение явления, объекта, процесса и т. п. под определенную рубрику опыта - категорию - и признание его членом этой категории. В более широком смысле категоризация - процесс образования и выделения самих категорий, членения внешнего и внутреннего мира человека сообразно сущностным характеристикам его функционирования и бытия, упорядоченное представление разнообразных явлений через сведение их к меньшему числу разрядов или объединений, а также результат классификационной (таксономической) деятельности. Таким образом, категоризация - одно из ключевых понятий в описании познавательной деятельности человека, связанное едва ли не со всеми когнитивными способностями и системами в его когнитивном аппарате, а также с совершаемыми в процессах мышления операциями - сравнением, отождествлением, установлением сходства и подобия.

Категоризация как вид классификационной деятельности привлекала внимание ученых уже с давних времен, начиная с античности. Первое изложение категориального спектра было предпринято еще Аристотелем в его сочинении "Категории" (Аристотель, 1975; 1978), который обобщил попытки предшествующих философов и составил таблицу категорий, выделив таким образом, категории сущности, количества, качества, отношения, места, времени, положения, состояния, действия, страдания. Таблица Аристотеля оказала определяющее влияние на развитие учения о категориях вплоть до нового времени.

Термин "понятийные категории" в лингвистике был введен в научный обиход О. Есперсеном. О. Есперсен признает, что "наряду с синтаксическими категориями, зависящими от структуры каждого языка, имеются еще внеязыковые категории, не зависящие от более или менее случайных фактов существующих языков. Эти категории являются универсальными, поскольку они применимы ко всем языкам, хотя редко выражаются в этих языках ясным и недвусмысленным образом "(Есперсен, 1958, 57).

Существование "универсального компонента" языка с собственно лингвистических позиций обосновал еще В. фон Гумбольдт: "Универсальные категории - это по большей части мыслительные формы логического происхождения. Они образуют систему, являющуюся общей основой языка, но непосредственно в строй языка не входящую» (цит. по Кацнельсон, 1986, 12).

Г. Пауль в работе "Принципы истории языка" достаточно подробно останавливается на подобного рода категориях, именуя их "психологическими категориями". Он считает, что всякая грамматическая категория возникает на основе психологических, причем первая представляет собой не что иное, как внешнее выражение второй. Как только действенность психологической категории начинает обнаруживаться в языковых средствах, эта категория становится грамматической (Пауль, 1960). Заметим, что данное положение очевидным образом перекликается с идеей Гумбольдта о "преобразовании" рассматриваемых им универсальных категорий в конкретные грамматические категории.

В отечественной лингвистике особенно подробно данную проблематику разработал И.И. Мещанинов. Проведенные им типологические исследования привели его к выводу о том, что «одно и то же понятие может быть передано различными средствами, что наиболее наглядно выступает при сравнительных сопоставлениях материалов различных систем языков. В одних языках оно выражается в семантической группировке слов, в других те же нормы отражаются на грамматическом построении слов и словосочетаний в предложении и т.д.» (Мещанинов, 1981, 58).

Выявление данного универсального мыслительного субстрата и стало в работах И.И. Мещанинова проблематикой, связанной с анализом понятийных категорий (Мещанинов, 1958): «Всякое понятие, существующее в сознании человека, может быть передано средствами языка. Оно может быть выражено описательно, может быть передано семантикою отдельного слова, может в своей языковой передаче образовать в нем определенную систему. В последнем случае выступает понятийная категория... Таким образом, не всякое передаваемое языком понятие является понятийною категорией. Ею становится такое понятие, которое выступает в языковом строе и получает в нем определенное построение. Последнее находит свое выражение в определенной лексической, морфологической или синтаксической системе» (Мещанинов, 1981, 60).

Данные исследования получили свое дальнейшее развитие в трудах А.В. Бондарко (Бондарко, 1971, 1978, 1984, ТФГ 1996; 1998). Говоря уже не о понятийных, а о семантических категориях А.В. Бондарко указывает на то, что и те, и другие развиваются, опираясь на те или иные языковые средства их выражения: "налицо направление от исходной надъязыковой содержательной системы к ее конкретно-языковой и речевой репрезентации" (Бондарко, 1998, 22).

Значительный вклад в исследование понятийной сферы мышления в ее отношении к языку внес У.Л.Чейф. Он считает, что понятийная структура и поверхностная структура есть две различные вещи: если поверхностная структура представлена материальными средствами языка и дана нам в чувственном восприятии, то понятия находятся глубоко внутри нервной системы человека (Чейф, 1975).

Считая процесс категоризации одним из основных процессов познавательной деятельности человека, лингвистика на современном этапе ставит вопрос о том, «на основании чего классифицирует вещи обычный человек и как он сводит разнообразие своих ощущений и объективное многообразие форм материи и форм ее движения в определенные рубрики» (Кубрякова, КСКТ, С.46-47), то есть на основании чего человек выносит свои суждения о сходстве либо различии и разносит воспринятое по определенным группировкам. За последнее десятилетие появилось огромное количество публикаций, освещающих проблемы категорий и категоризации с самых разных точек зрения. Так, занимаясь вопросом гармонии между различными категориями определенного языка, а также причинами отсутствия категорий в одном языке, играющих центральную роль в другом, Дурст-Андерсен выдвигает гипотезу, согласно которой «не все языки грамматикализованы на одной основе» (Дурст-Андерсен, 1995, 31).

Категория качества, охватывающая все сферы человеческой жизнедеятельности - производственную, духовную, ментальную, сферу межличностных отношений и другие, является одной из основополагающих онтологических категорий. Она представляет собой категорию, составляющую "начальную ступень познания вещей и становления мира, непосредственную характеристику объектов бытия" (ФЭС 1983, 253), благодаря которой становится возможным извлечение информации о картине мира, ценностных ориентациях и внутреннем мире коммуникантов.

Категория качества «выступает как отражение и обозначение атрибутов материи, то есть всеобщих свойств, неотъемлемо присущих материальному объекту и связана с бытием предмета. Она реально существует, развививается и содержит собственную сущность, закономерность и результаты собственного действия и развития в себе (Ильин, 1972, 3). Будучи онтологической в своей основе, категория качественности существует независимо от сознания человека. Но бытие, опосредованное общественно-исторической деятельностью людей, отражается в нашем сознании и находит свое выражение в мышлении и языке, разделяясь на мыслительное и языковое содержание.

Под мыслительным содержанием понимаются понятийные категории по Есперсену, то есть универсальные категории (Есперсен, 1958). Говоря о языковом содержании категории, мы имеем в виду значения языковых единиц. Итак, собственно понятийная качественность обозначается как категория качества, а для обозначения языкового содержания онтологической категории качества некоторые исследователи предлагают использовать термин атрибутивность (Глушак, 1999, 34). Ее исследования проводились на протяжении всей истории языкознания. Разные научные парадигмы рассматривали атрибуты в соответствии со своими целями и задачами, что позволило выявить разнообразные сущности данного явления. Наиболее распространена трактовка атрибута как признака предмета, то есть характеризация субстанции в совокупности ее свойств, действий, состояний и т.п. Такое понимание атрибутов относит в разряд характеризуемой субстанции не только существительные, но и прилагательные, наречия, глаголы др. части речи (Кацнельсон, 1972).

Традиционная трактовка атрибута как члена предложения, который относится только к главенствущему имени и образует с ним субстантивное сочетание (Адмони, 1986, 222-223), на многие годы ограничила его исследование прилагательным в рамках субстантивной группы. Особенно показательными являются в этом плане взгляды лингвистов начала 20 века, а также структуралистов и генеративистов на сущность атрибута. Первые понимали под атрибутом только определение к существительному (Blatz, 1900; Sutterlin, 1900) и др., либо - шире как определение к любому слову в предложении, исключая глагол, так как такое определение относилось бы ко всему предложению и являлось бы по сути обстоятельством (Becker, 1956; Jung, 1953). Основанием, позволяющим отнести к признаковым словам атрибуты, явилась способность последних к предицированию, и с функциональной точки зрения, по мнению генеративистов, вряд ли возможно проведение резкого разграничения между атрибутом и предикатом (Чейф 1975; Hartung, 1968; Helbig, 1969; Schmidt 1962, 1970). Сторонники генеративной лингвистики полагали, что атрибут является поверхностной характеристикой для определенных членов предложения, которым должны приписываться различные более глубокие отношения и семантические интерпретации. Ценность вышеупомянутых исследований, несомненно, заключается в том, что они обнаружили огромный семантический потенциал атрибутов, и их способность выражать самые разнообразные значения.

Лексико-грамматические средства выражения категории качества подробно исследовались в лингвистических трудах в рамках структурного и функционально-семантического подхода (Бондарко, 1996; Воротников, 1999; Вольф, 1985; Кацнельсон, 1972; Николаева, 1983; Сергеева, 1980), в том числе на материале немецкого языка (Адмони, 1986; Бурдина, 1987; Гулыга, Шендельс, 1969; Москальская, 1983). Так, З.Г. Бурдина, исследуя неразложимые структуры с качественным компонентом значения, делает следующее очень важное заключение - в атрибутивных конструкциях прослеживается интеграция их компонентов, что обеспечивает возникновение качественного значения. Грамматический признак качественности в группе существительного оказывается заложенным в формальном устройстве самой структуры - как именного, так и атрибутивного компонента, обозначающего размер, цвет, форму (Бурдина 1987, 55).

Восприятие и концептуализация любой материальной сущности, и в первую очередь человеческий личности, невозможны без определения ее качеств как необходимого условия существования. Поскольку качество есть непосредственный определитель материи либо человеческой сущности и выражает «неотделимую от бытия объекта его существенную определенность, благодаря которой он является именно этим, а не иным объектом (ФЭС 1985, 252), то восприятие и концептуализация любой человеческой личности, любого человека, невозможны без определения его качественных параметров как необходимого условия существования.

Новая парадигма лингвистического знания позволяет рассмотреть категорию качества как некую совокупность концептов качеств, определяющихся ментальностью и системой ценностей общества.